Диалоги снаружи и внутри (Антология) - страница 56
Лето порхает по городу на каблуках или в сланцах,
Шаря глазами по сторонам —
По ножкам и тонким запястьям.
Ночь-коротышка поет напролет голосом соловьиным,
Чтобы почувствовать запах костра с привкусом ветра
День на попятную. Ночь располнев, виснет за окнами,
Ситец и шелк поменяв на охристые вельветы,
Осень нервозная плачет с утра, обеспокоена чем-то,
Стаи вороньи горласто кричат.
Курит и кашляет стылый ноябрь.
Мороз и солнце
Мороз и солнце – мерзнут руки,
А на щеках кипит румянец,
И нос прилепленный распухший —
Подкрашен красною помадой.
Мороз и солнце, дым котелен
Клубится заревом свекольным,
И серой укрывает тенью,
Вонзаясь в небо голубое.
Мороз и солнце подгоняют
Бежать вперед без остановок,
И только светофор глазастый
Таращится, как с перепоя.
И молча, глазом воспаленным
Кричит мне – Стой на месте смирно!
А я ему – Включай зеленый,
Мороз кусает беспрерывно.
Стрекочет рожками троллейбус,
Машины рыкают, газуя,
И я подпрыгиваю нервно…
Мороз и солнце соревнуясь,
Весь день играют в догонялки.
Приветливый подъезд
Свирепый январь загоняет погреться в чужой подъезд,
Свет тусклой лампы расходится пугающими тенями
Нависшей паутины, метающей хищные взгляды,
Со всех сторон обступая обшарпанными углами.
Замерзшие руки тянутся к тепленькой батарее,
Покрытой мохнатой пылью, цвета седеющей мыши,
И пахнет пивным перегаром, вяленою таранкой,
Но ноги пристыли с мороза, – сил нет подняться повыше.
Хватаются стылые руки, жмутся колени пылко
К ребру мировой батареи с характером безобидным,
Терпенье ее безгранично, хранящей бычки и спички,
Газеты и банки от пива – с запахом не стерильным.
Согревшись в углу вонючем приветливого подъезда,
Нащупав в кармане конфету, решила оставить фантик,
Для полной картинки жизни – доверчивой батарее
Вручила на память из ниток зеленого шарфа – бантик.
Читая на стенах записки, оборванные на слове,
Хотела добавить – Здрасьте! – но мела нет под рукою,
Я вышла не попрощавшись, с надеждой еще вернуться,
Когда одубеют руки и тело захочет покоя.
Осадки мыслей
На каждой стенке отыщется точка слепому —
уставшему взгляду,
С наполненной пипеткой капель горьких,
капнув чернил к незыблемому ряду —
Тропы простеганной. Хлебая день за днем
прокисшую Усладу,
Титаник мыслей сквозь бурелом души несет
протухшие отходы,
Помноженные на годы жизни скомканной —
не из водопровода,
А из себя, пропитанной вне времени и моды —
несвободой.
Шершавый осадок отложился на эмалевых стенках
чайника —
Судьбы непостоянной, как впрочем, я сама
и вся моя органика.
Проходит жизнь с осадками по облезшим стенкам
подстаканника.
Этапы
Пять лет – я смотрю на огонь в печи,