– Рана чистая, это правда, – сообщила она. – Я ожидала увидеть гангрену. Но некоторые из этих осколков вы сохраните до конца своих дней, если только не дадите отрезать себе ногу.
– Ну уж нет, – ответил он. – Лучше я оставлю осколки и буду терпеть боль.
– Во всяком случае, это будет хоть каким-то оправданием вашего дурного настроения, – парировала Мэтти.
Она промыла рану и снова наложила на нее повязку, и все это время Ричард держал меня за руку, как это сделал бы Дик. Когда же, закончив все, Мэтти выходила из комнаты, он, дразня ее, приставил палец к носу.
– С нашей последней встречи прошло больше трех месяцев, – сказал он. – А что, эти Поллексефены такие же неприятные, как и все остальные в твоем семействе?
– Мое семейство не было неприятным, покуда ты его таким не сделал.
– Да твои родственники меня сразу невзлюбили. А сейчас они восстанавливают против меня все графство. Тебе известно, что девонские комиссары сейчас в Эксетере, а с ними список жалоб на меня длиною в милю?
– Я не знала.
– Все это заговор, подстроенный твоим братом. Из Бристоля должны прибыть три члена Совета принца, чтобы обсудить это дело с комиссарами, и, как только я буду в состоянии двигаться, мне надлежит предстать перед ними. Командующий здесь, в Эксетере, Джек Беркли по уши увяз в этой интриге.
– А в чем в точности заключается интрига?
– Как в чем?! В том, чтобы отстранить меня от командования, конечно же, ну а цель Беркли – занять мое место.
– А что, ты бы стал сильно возражать? По-моему, блокада Плимута не доставила тебе большого удовольствия.
– Да, пусть Джек Беркли отправляется в Плимут. Но я не собираюсь сдаваться и не соглашусь поступить к кому-либо под начало, на какую-нибудь второстепенную должность, которую мне предложит Совет принца, когда у меня есть мандат от самого его величества.
– Его величество, судя по всему, озабочен собственными неприятностями. Кто этот генерал Кромвель, о котором все так много говорят?
– Еще один проклятый пуританин, болтающий о своей избранности, – пояснил Ричард. – Говорят, он каждый вечер беседует со Всевышним, но я охотнее поверю, что он попросту пьет. Хотя солдат он хороший. Как и Фэрфакс. Их армия «Новая модель» сделает отбивную из нашей беспорядочной толпы.
– И, зная об этом, ты все же решаешь рассориться со всеми своими друзьями?
– Они мне не друзья. Это банда низких, подлых мерзавцев. И я сказал им это прямо в лицо.
Спорить с ним было бесполезно. А из-за раны он сделался еще более раздражительным. Я спросила, есть ли у него вести от Дика, и он показал мне высокопарное письмо от учителя, а также копии наказов, которые он отослал Герберту Ашли. В них не было никакого подлинно дружеского участия и поддержки. Я прочла несколько слов: