– Да, сэр, – поспешно ответил стоявший возле кровати высокий юноша, делая пометки на своих табличках.
– И поправь подушки! Да не так, как неуклюжий олух, у меня под головой. Где, к черту, Джек? Джек единственный, кто знает, как я люблю, чтобы они лежали.
– Я здесь, дядя, – отозвался племянник, – но теперь нужда во мне отпадает. Я привел к вам кое-кого, чьи руки попроворнее моих.
Он, улыбаясь, подтолкнул мое кресло к кровати, и я увидела, как высунувшаяся рука Ричарда отдернула полог.
– А-а! – глубоко вздохнул Ричард. – Ты все-таки приехала.
Он был мертвенно-бледным. И от этого, быть может, его глаза казались еще больше. Его рыжеватые волосы были коротко подстрижены, что придавало ему странно моложавый вид. Впервые я заметила в нем сходство с Диком. Я взяла его руку и пожала ее.
– Прочитав твое письмо, я не стала медлить ни минуты, – сказала я.
Он повернулся к двум юношам, стоявшим подле его кровати, – своему племяннику и тому, кого он назвал Гарри.
– Уходите оба, – приказал он, – и если этот чертов хирург покажет свой нос, скажите ему, чтобы он убирался ко всем чертям.
– Есть, сэр, – ответили они, щелкнув каблуками, и могу поклясться, что, когда они выходили из комнаты, юный Джек Гренвил подмигнул своему приятелю.
Ричард поднес мою руку к своим губам и прижался к ней щекой.
– Со стороны Всевышнего это добрый жест, – произнес он. – И ты, и я – мы оба поражены в бедро.
– Тебе больно? – спросила я.
– Больно ли мне? Боже мой, осколки пушечного ядра, попадая ниже паха, жгут посильнее поцелуя женщины. Конечно, мне больно.
– Кто осматривал рану?
– Ее пересмотрели все армейские хирурги, и при этом каждый делал больше глупостей, чем его предшественник.
Я позвала Мэтти, и она тут же появилась из-за двери с чашей теплой воды, бинтами и полотенцами.
– Здравствуй, баранья мордашка, – приветствовал ее Ричард. – Со сколькими капралами ты переспала по дороге?
– У меня не было на это времени, – отрезала Мэтти. – Мы так мчались сюда, что мисс Онор делала остановки только для того, чтобы вздремнуть несколько часов. И вот не успели мы приехать, как нас тут же оскорбляют.
– Я не буду оскорблять тебя, если только ты не будешь делать мне слишком тугие повязки.
– Ладно, – согласилась Мэтти. – Дайте-ка я взгляну, что они тут с вами сделали.
Умелыми пальцами она сняла старую повязку – и открылась рана. Она и вправду была глубокой, поскольку осколки проникли в кости и застряли там. При каждом нажиме ее пальцев Ричард вздрагивал и стонал, награждая ее всеми возможными словами, что совсем не трогало Мэтти.