Мой друг – Евгений Евтушенко. Когда поэзия собирала стадионы… (Медведев) - страница 4

Я люблю своих героев, тех, с кем делаю очередное интервью. Я привязываюсь к ним, как к близким людям. Может быть, оттого, что вживаюсь в их судьбу, готовясь к встрече: читаю их книги, расспрашиваю о них знакомых, размышляю над их судьбами. А может быть, оттого, что люблю свое дело, свое ремесло – журналистику. Ох, как давно я решил для себя: буду журналистом. Еще учеником шестого класса. Что толкнуло тогда меня взять да написать в районку о лыжных гонках? Написал. Напечатали. Получил первый гонорар. Купил на него первую книгу для своей библиотеки. Было это в год смерти генералиссимуса. Помню, как плакал отец, сидя у допотопного радиоприемника. Помню только это, больше ничего из событий той поры. Да еще как по вечерам, сделав уроки (а может, еще и не сделав), строчил свои заметки. Входил во вкус. В моей библиотеке сохранилась книга В. Катаева «За власть Советов» с такой надписью: «За активное сотрудничество в районной газете „Новая жизнь“ юнкору газеты Феликсу Медведеву. 10 мая 1954 года. Редактор газеты Н. Иванова». С той поры более тысячи интервью взял я у своих героев. Тогда это были простые труженики, учителя, председатели колхозов, секретари райкомов. Иные из них до сих пор звонят мне, напоминая о той давней поре.

Как резануло меня заявление в газете «Советская культура» популярного сегодня тележурналиста из Эстонии Урмаса Отта, что после записи со своим собеседником он больше не общается с ним, он его больше не интересует.

У меня все иначе: человек, у которого я взял интервью, становится как бы частью моей жизни, моей биографии. Какие-то отношения выливаются в дружбу, какие-то становятся предметом взаимного творческого интереса.

А как непросто порой выдерживать характер, натуру той или иной «звезды». Во время первой же встречи человек раскрывается, ты уже понимаешь, с кем имеешь дело: злой он или добрый, умный или глупый, заносчивый или доступный, простой. Несмотря на «рабочие» сложности, ты делаешь материал, и как приятно бывает потом слышать хорошие о нем слова. Не забуду, как после первого интервью с художником Ильей Глазуновым, опубликованного в «Огоньке», он, прочитав принесенный мною свежий номер журнала, воскликнул, обращаясь к жене: «Нина, почитай, первый раз интервью со мной прошло без моей правки. И получилось».

Феликс Медведев в редакции журнала «Огонек». 1970-е гг.

Илья Сергеевич в среде журналистов известен тем, что не просто вмешивается в материал, контролирует прохождение его, вычитывает, но и сам порой помогает корреспонденту написать его. И вообще с ним непросто иметь дело: избалованный славой, почестями, вниманием и почитанием, Илья Глазунов – тяжелый орешек для общения. Тем не менее с того первого интервью я сохраняю с ним дружеские отношения и рад, когда в моей телефонной трубке раздается его голос: «Ты что-то совсем забыл Глазунова, зазнался…».