— Похвальное рвение. Премию получишь.
А у самого сердце ухает, ноги свело, голова кругом. Раньше видел подобное только в порнухе, а тут на тебе. Это сказка? Это сон? Интересно, все маги так живут? Хотя причем тут, блин, маги. Были б деньги, а желающая отсосать за них всегда найдется.
Из подвала вышла рыжая. С бутылкой вина, но без платья. Без спросу села на колени, якобы наполнить кружку. Не стал долго ждать и бесстыдно сжал высокую упругую грудь. Волшебная палочка вновь наполнилась колдовской силой, но красотка подмигнула и ушла, виляя задом. Ей премию не дам.
— Хозяин! — донеслось сверху. — Все готово!
Поднялся, на ходу стаскивая обновки. Служанки уже разделись и жадно хлестали из горла, сверкая небритыми подмышками. Впрочем, подмышки — далеко не самое страшное. Но после полулитра крепленого на подобные мелочи закрываешь глаза.
Плюхнулся на кровать. Блондинка попыталась взгромоздиться на меня, но пацанка ее грубо оттолкнула.
— Куда прешь, корова?!
— Щас как дам по роже, глиста! — окрысилась девушка.
Пришлось успокаивать.
— Тихо! Первая вызвалась — первая и будет. Не волнуйтесь, все успеете прокатиться.
Пышная раздвинула кудри, о которые и садовые ножницы бы затупились, и медленно села, охая и постанывая. Я невольно зажмурился и впился пальцами в матрас. Она мерно привставала и опускалась, придерживая колышущиеся словно желе груди. Входило так плотно, что в глазах темнело и пульсировало в затылке.
Другие сидели по обе стороны и наблюдали. Рыжая — с легким стыдом, брюнетка — с большим азартом, то и дело закусывая нижнюю губу. Чтобы не выстрелить, начал думать о всякой фигне. О грустных котиках, несправедливости жизни, голых старухах. Немного отпустило.
Партнерша вдруг согнулась и затряслась как в припадке, протяжно вопя.
— Ох, мля, вот это да. Магия какая-то.
— Слезай уже. Моя очередь.
Едва место освободилось, пацанка наскочила разве что не в прыжке и быстро задвигалась, водя ладонями по упругому животику, маленьким грудкам и шее. Было видно, секс доставлял ей огромное удовольствие, даже за деньги. Она почти не стонала, но часто-часто дышала открытым ртом.
Вскоре поглаживание сменилось царапаньем. На тонкой бледной коже оставались розовые следы, а сосочки она крутила так, будто намеревалась оторвать.
— Любишь жестко? — прохрипел я.
Резкий кивок.
— Отшлепайте ее.
— Ох, это я запросто.
Блондинка замахнулась и врезала от души, за всю хурму. На попе вспыхнула отчетливая красная пятерня. Девчонка зашипела и дерзко крикнула:
— Все, что ли? Я комаров сильней прихлопываю! Шевелись, свинина.