* * *
Первый день круиза выдался дождливый и ветреный. Но Дмитрий Васильевич был в брезентовой куртке с капюшоном, которую уже лет тридцать брал с собой в поездки, например в командировки, хотя это бывало довольно редко. Сестра уговаривала его не брать «это старье» с собой. «Ты же не в палатке там будешь спать. Там теплоход, публика, оденься прилично». И что бы он сейчас делал под дождем в пальто?
Народу на палубах было мало. Все сидели, наверно, по каютам, или, скорее всего, в кают-компании, часть которой выглядела как актовый зал со стульями, сценой, стоящими по краям сцены микрофонами, роялем, а другая часть, поменьше, была уставлена столиками, наподобие кафе. Деваться на теплоходе в плохую погоду – куда? Некуда, кроме кают-компании. Во время дождя особенно долго на палубе не простоишь. Вообще-то красота природы никуда не девается, и у пасмурного тяжелого дня, хмурого неба, серой беспросветной воды с уколами дождевых струй тоже есть красота. Но она не для веселья. А уж если во время отдыха не повезло с погодой, то лучше веселиться в теплой кают-компании, а не предаваться философскому пессимизму, на который наводит красота пасмурной погоды.
Правда, все это не относилось к Дмитрию Васильевичу. Он не любовался красотой пасмурной погоды, потому что он уже сто раз видел все это, и сто первый раз ничего не прибавлял к его представлению о дожде, тучах и северном ветре. Просто в его каюте сейчас спал здоровым послеобеденным сном сосед, а идти в кают-компанию не хотелось.
Когда Дмитрий Васильевич почувствовал, что устал стоять, он все же спустился с палубы вниз, в тепло, но не пошел к себе, а решил выпить чаю. Чай со сдобой был очень кстати, Дмитрий Васильевич согрелся и захотел немного подремать. Его сосед по каюте уже выспался и ушел, предоставив Дмитрию Васильевичу прекрасную возможность поспать час-другой в одиночестве.
После ужина дождь вроде бы перестал, хотя иногда вдруг опять начинало накрапывать из отдельных грязноватых туч, похожих на плохо отжатые тряпки. И вот Дмитрий Васильевич стоял на палубе и, опираясь о поручни, смотрел на воду.
Внезапно он услышал шаги на лестнице, ведущей на палубу, и затем появилась женщина. Увидев одинокую фигуру Дмитрия Васильевича, женщина направилась к нему. Ее каблуки четко стучали по палубному настилу.
– Стоишь? Меня ждешь? – обратилась женщина к Дмитрию Васильевичу и расхохоталась.
Он опешил от такого обращения, крепко сжав и без того узкие губы. Его выражение лица сейчас выдавало нежелание общаться, и одновременно – вынужденное признание за ней права на пребывание на палубе.