В этот круиз Дмитрия Васильевича отправила сестра. У него не было своей семьи, потому что… ну, не сложилось. Его время от времени знакомили с женщинами, да женщины и сами напрашивались на знакомство. Но ни разу у Дмитрия Васильевича не возникло желания сделать ответный шаг навстречу. Его с детства – он рос с сестрой – раздражали присущие девчонкам шумливость, суетливость, крикливость, говорливость, смешливость, плаксивость, сварливость, а также упрямство, любопытство и обидчивость. Когда он вырос, его приводил в состояние дурноты любой женский запах – будь то дезодорант, духи, пудра, помада, крем для лица – его просто начинало тошнить, когда он чувствовал сладковатый шлейф косметического средства. Ему неприятно было смотреть на кожу, покрытую тональным кремом, под слоями которого были замаскированы непременные дефекты – а иначе зачем нужен этот крем? Нет, он не был женоненавистником, он признавал женщин как разновидность человека, но, очевидно, в нем изначально не был заложен механизм «тяги», позволяющий мужчинам все это терпеть или просто не замечать. Поэтому он не только не испытывал никаких неудобств от отсутствия женщин в своей жизни, но и никоим образом не восполнял их отсутствие какими-то тайными, лишь ему известными способами, не имел никаких других пристрастий – он не был ни гомосексуалистом, ни педофилом, ни некрофилом, ни геронтофилом, ни зоофилом – он и слов-то таких не знал. Он также не был религиозным фанатиком, умертвившим плоть. Он был просто средним механиком, который мог собрать разобранный радиоприемник, разъединить или соединить провода, починить чайник или может даже мотор.
Каждое воскресенье он приезжал к сестре на обед, съедал суп, второе с гарниром, на вопрос «еще хочешь?» отвечал «спасибо, достаточно». Выпивал кружку компота из сухофруктов, тщательно подбирая со дна лохмотья разваренного урюка или яблока. Соглашался на стакан чая – чай будешь? – да, пожалуй, выпью. И потом собирался домой. Муж сестры провожал его, пока она мыла посуду. В прихожей он доставал из пакета шоколадновафельный торт и, выразительно указывая на него пальцем, молча вставлял его в руки шурина. Тот, крякнув, то ли пытаясь вернуть торт родственнику, то ли, наоборот, не желая выпускать его из рук, кивал головой в сторону кухни – мол, еще чаю, раз такое дело? Но Дмитрий Васильевич, уже надевший с помощью рожка ботинки, делал отрицательный жест.
На предложение сестры поехать в трехдневный круиз по реке он согласился, не найдя причины отказаться. Хотя не чувствовал усталости от рутины, потому что не воспринимал ежедневную работу как рутину. Но – почему бы не съездить, тем более всего три дня. Хотя, что там делать, в этом круизе? «Ну, познакомишься с кем-нибудь, повеселишься, разнообразие какое-то в жизни». Дмитрий Васильевич пожал плечами, но не стал спорить. Три дня не срок, чего там зря говорить.