Но в квартире все еще стоял тяжелый приторнопыльный воздух, который, казалось, выдыхали стены, потолок, а также многотомные советские собрания сочинений, стиснутые на полках корешок к корешку, как вымуштрованные солдаты. Скорее всего, именно они, законсервированные в книжном шкафу, обеспечивали неистребимость этого тошнотворного букета – прогорклых духов, модных в эпоху молодости хозяйки, сердечных капель, камфары, освежителей воздуха и того, что эти освежители должны были затмевать.
Войдя в квартиру, Ася первым делом кинулась открывать окна.
– Теть Зой, тебе не холодно? Я хочу проветрить.
– Оставь, оставь, пусть воздух идет. Мне нормально.
– Ну что, теть Зой, будем книги пылесосить?
– Будем. Обязательно. Но чуть попозже. А сейчас мы другим делом займемся.
Ася вопросительно посмотрела на тетку.
– Скажи мне, Асенька, ты никому не рассказывала про коробку с письмами?
– Нет, никому. Один раз, правда, когда мама допекла меня расспросами, я сказала, что кроме нескольких старых писем и фотографий, мы ничего ценного не нашли. Но она пропустила это мимо ушей. Ее письма не интересуют.
– Понятно. Хорошо. А тебя письма интересуют?
– Ну, как сказать… думаю, что не очень. Вообще-то я никогда не читала ничьих писем.
– А тебе совсем не интересно, что мы нашли в матраце? И почему я просила тебя никому не рассказывать об этом?
– Нет, теть Зой, как раз это мне очень интересно. Я просто ждала, когда ты мне сама обо всем расскажешь.
– Ладно. Бери стул, садись-ка сюда, будем вместе читать. И думать.
Ася уселась рядом с теткой. Зоя аккуратно разложила на столе исписанные листки с приколотыми скрепкой конвертами.
– С чего начать?
– Вот с этого. Бери, читай. Рассуждай. Лучше вслух.
– Теть Зой, смотри. Вот эти три письма – они никому не адресованы. Вернее, они не имеют конкретного обращения – типа дорогой такой-то или дорогая такая-то.
– Правильно. Молодец. Что еще можешь сказать о них?
– Что еще? На них нет даты.
– Так, дальше. Это еще не все.
– Все три письма лежали в конверте, на котором написано «Н.П.Вороновой». Значит, они предназначены для Вороновой?
– Ну, вполне возможно. Ты прочитала их? Каждое?
– Да.
– И ничего тебя не удивило? Ничего не заметила?
– Кое-что удивило. Но я не знаю, может это совсем не то…
– Ты не пытайся найти что-то суперсложное. Все на поверхности. Так что тебя удивило?
– Меня удивило, что эти письма… практически это одно письмо. Там один и тот же текст. Приглашение на собрание.
– Правильно. А как ты думаешь, для чего кому-то понадобилось посылать Вороновой три одинаковых письма в одном конверте?