Или «Добрый день, как мне застать Виктора Васильевича Прошкина? Передайте ему, что звонил Полонский Павел Арсеньевич. Да-да. Он должен мне сообщить кое-какие цифры. Благодарю». В такие моменты Павлику казалось, что все видят и понимают, что он персона другого теста, и он даже чувствовал неловкость от такого явного собственного превосходства, потому что Тютюкин и Прошкин не виноваты, что родились такими, да и Панарина тоже. Но он разговаривает с ними на равных и без всякого высокомерия, как истинный интеллигент, а также дворянин.
Он благодарно засмеялся Насте. Тут появилась Валя, которая, услышав ее слова, тут же добавила: «А он у нас всегда такой – молодой да веселой». Для Павлика ее вступление было, словно кто-то пустился вприсядку под флейту. Он многозначительно, как ему показалось, посмотрел на Настю, что означало – что делать, простим! Валя не предложила ему «пойти в холодильник», и он, улучив момент, распихал туда все сам до вечера. На столе Панариной стоял роскошный букет гвоздик. Павлик внутренне усмехнулся, понимаю, но сделал вид, что не замечает цветы. Вскоре явилась начальница, которая объявила пятиминутку и рассказала, о чем шла речь на дирекции. Потом все занялись своими заданиями. Около часу дня народ зашевелился. Павлик спросил у Марины Ваниной:
– Ты куда?
– Как куда? Обедать. А ты что не идешь?
– Нет, и тебе не советую. А то вечером есть не сможешь.
– Ну да, не смогу! Смогу! Давай, пошли!
– Нет, я не пойду.
– Ну ладно.
«Странно», – удивлялся Павлик, – «Может они забыли? Но это исключено. Никто никогда еще не забывал про дни рождения. И цветы куплены».
После обеда сотрудницы вернулись немного подобревшие.
– Павлик, ты чего это сегодня с нами не пошел?
– А он загордился. Смотрите, костюм новый надел, и с нами уже не водится.
– Да, такой мужчина интересный стал, и на нас уже и глядеть не хочет, – кокетничали они напропалую.
– Ну уж, что вы… Да я… Ну вы уж… изворачивался Павлик, счастливый от всеобщего внимания, но как всегда не готовый отражать женский натиск.
– Ну ладно, девочки, пошли работать. Надо сегодня закончить и отослать все Буракову. А то деньги не выпишут.
Все расселись по своим местам.
«Неужели они забыли», – мучился Павлик. – А цветы? Как им намекнуть? Если они и вправду забыли, то как-то неудобно напоминать, ставить их в такое положение… А с другой стороны я столько накупил… столько денег… ну да ладно… что же делать?»
В пять часов все еще сидели над своими бумагами.
В полшестого Панарина собралась уходить. Она взяла букет: «Вот мне какую взятку сегодня поднесли! Все, до завтра, я буду как обычно».