— Брось ты об этом думать! — сказал Слава, тяготясь Санькиным унынием. И если у кого были сомнения, то они рассеялись.
На углу к гуляевской компании пристал Вовин приятель Вася Рукавишников. Он шел понуро. Проходя мимо деревянного домишки, где жил Вася, мальчики услышали плач.
— Васька! Это у вас!
Плакали в голос.
— У нас, — глухо ответил Вася.
Они не стали расспрашивать. У Васьки старший брат был на войне. Если так плачут, с завыванием, значит похоронная пришла.
Зато в доме, что стоял на краю Артиллерийской, из квартиры, где жил Славка с хромым братом Мишей и матерью, доносились крики пьяного веселья. Слава опустил голову. Это его мать пировала с гостями. Видно, ей надоело быть солдаткой, вот и шлялись к ним посторонние. А один и вовсе расположился в доме как хозяин. Водка была властями запрещена, питейные заведения в городе закрылись, а этот где-то доставал хмельное. Глупое, крикливое веселье.
Слава нехотя повернул к дому. Саня остановил его, сказал:
— Если хочешь, пойдем к нам.
— Нет, — ответил Слава, — не хочу Мишку одного с ними оставлять. — Слава был Санин ровесник, а Миша годами двумя младше. — Вот вернется отец… — прибавил Слава. — Перед ребятами стыдно.
— А чего тебе стыдиться? — сказал Саня. — Не твоя вина…
В воротах появился на костылях Миша.
Компания проследовала дальше. Слава, а за ним Вова с Васей пошли Мише навстречу.
…В воздухе лежали густые сумерки, когда Вова подходил к дому. Но он приметил в переулке, что начинался против дома, длинные тени. Присмотрелся. Узнал того, который час или два назад дрался с Саней. И еще троих с Тарасовской улицы. А с ними какие-то неизвестные… Значит, побитый привел их и они ждали: вот Санька выйдет на улицу… Или собирались выманить его?
Вова скользнул в калитку. Семья была в сборе, за столом. Илья крикнул с места:
— Явился наконец! Я тебе покажу, босяк, как приставать ко мне, когда я иду с барышней!
— Лучше бы ты ехал учиться, скоро занятия начнутся, — дерзко ответил Вова.
— Он не босяк, — сказал Саня.
— Ах, вон как они разговаривают! — Илья выскочил из-за стола.
— Не трогай его! — сказала мать, подымаясь вслед за Ильей. Она внимательно посмотрела на Вову и белыми своими руками стала ласкать его голову. — Умойся да сядь поешь, день-деньской в беготне…
— И верно, Илья, чего ты в Казань не едешь? — сказал Санька.
Илья сурово посмотрел на Саньку, но ничего не ответил. Он был не злой человек — Илья, и только казался братьям немного чужим.
— Я тебе, Владимир, больше не дам по улицам бегать, — сказала мать. — Тебе на лето задачки задали, ты их сделал?