Он достал из внутренних карманов шубы два мешочка с золотом, длинные, туго набитые, похожие на колбасы. Когда он расплатился за первую партию, в мешочках осталось золотого песка долларов на триста, не больше.
Потом притащили ящик из-под мыла и начали пересчитывать следующие три тысячи яиц. Отсчитав первую сотню, Бешеный опять с силой стукнул яйцо о край стола. Раздался не треск, а такой звук, точно это было не яйцо, а мраморный шарик.
– Насквозь промерзло, – сказал Бешеный и стукнул сильнее.
Он поднял яйцо, и они увидели, что на месте удара скорлупа рассыпалась в пыль.
– Ну да, – сказал Малыш, – как не промерзнуть, ведь их везли с Сороковой Мили. Их надо топором рубить.
– Тащи топор, – сказал Бешеный.
Смок принес топор, и Бешеный, у которого был меткий глаз и ловкая рука дровосека, разрубил яйцо точно пополам. Внутри оно выглядело весьма сомнительно. От недоброго предчувствия у Смока мороз пробежал по коже. Малыш оказался храбрее. Он взял половинку яйца и понюхал.
– Запах самый обыкновенный, – сказал он.
– Зато вид необыкновенный, – возразил Бешеный. – Да и какой может быть запах, оно же все промороженное. Постойте-ка…
Он положил обе половинки на сковороду, поставил ее на переднюю конфорку горячей плиты, и все трое застыли в нетерпеливом ожидании, молча, с расширенными ноздрями. Постепенно по комнате начал распространяться самый недвусмысленный запах. Бешеный хранил молчание, и Малыш тоже не раскрывал рта, хотя все уже было ясно.
– Выкинь его! – крикнул Смок, задыхаясь.
– Что толку? – спросил Бешеный. – Все равно придется проверить остальные.
– Только не здесь! – Смок закашлялся и с трудом одолел приступ тошноты. – Разрубай их, сразу будет видно. Выкинь его, Малыш! Выкинь вон! Уф! И не затворяй дверь.
Открывали ящик за ящиком, брали наугад яйцо за яйцом, разрубали их пополам – и убеждались, что все яйца до единого безнадежно и безвозвратно протухли.
– Так и быть, Малыш, можешь их не есть, – насмехался Бешеный. – И уж разрешите мне поскорей убраться отсюда. В контракте речь идет только о свежих яйцах. Одолжите мне, пожалуйста, упряжку, я увезу те, что свежие, пока они тоже не протухли от такого соседства.
Смок помог нагрузить нарты. А Малыш подсел к столу и начал раскладывать пасьянс.
– Интересно, долго ли вы придерживали этот товар? – съязвил напоследок Бешеный.
Смок не ответил и, взглянув на поглощенного пасьянсом Малыша, стал швырять ящики за дверь, прямо в снег. Потом спросил мягко:
– Слушай, Малыш, во сколько тебе, говоришь, обошлись эти три тысячи?
– По восемь долларов штука. Молчи и не приставай ко мне. Я не хуже тебя умею считать. Мы потеряли на этой затее семнадцать тысяч долларов, да будет тебе известно. Я подсчитал, еще когда мы сидели и собирались нюхать то первое яйцо.