На четвёртую ночь Полина проснулась от звонка на гилайон.
— Алло? — спросонок буркнула женщина на русском.
— Надеюсь, это не ругательство?
Женщина подорвалась с кровати:
— Альфа?
— Одевайся и бегом ко мне, — Виттур отключился.
Полина торопливо натянула поверх пижамы длинную вязаную кофту и быстрым шагом направилась на левую хозяйскую половину замка.
Волчица впервые оказалась в спальне альфы, но глазеть по сторонам времени не было. Запах свежей крови щекотал ноздри. Рейнгольд ранен? Мужчина сидел у небольшого столика, опираясь на локти. Заметив вошедшую, одной рукой стянул с плеч чёрную куртку.
— Помоги мне. Сам не достану.
Женщина кивнула, шагнув к оборотню, а потом сглотнула вязкую слюну. Обычно лечением занимался…
— Ансур?
— В порядке, — успокоил Виттур, — но он сейчас нужнее другим.
Полина перевела дух, обратив, наконец, внимание на окровавленную спину альфы.
— Необходимые материалы, — он кивнул на стол, где были расставлены и разложены бинты, лекарства.
Волчица осторожно вытирала порванную спину. Четыре борозды от когтей располосовали плечо и верхнюю часть спины. В некоторых местах края ран широко разошлись, обнажив белую кость. Полина тряхнула головой, отгоняя подкатившую дурноту, дрожащими руками взяла сшиватель. Чтобы отвлечься, спросила:
— Что случилось?
— Ловушка.
— Значит, ваша идея напасть днём не сработала?
— Сработала, но не везде… — ответил оборотень, потом замер: — А ты откуда знаешь?
Женщина поморщилась, коря себя за болтливость, попробовала перевести разговор на другую тему:
— Сейчас будет немного больно.
Первый щелчок — и скоба впилась в белую кожу. Но Виттур, кажется, даже не почувствовал (Полина потом узнала, что края скоб обработаны сильным обезболивающим раствором). Мужчина сопоставил факты и понял:
— Ты была в библиотеке. А я всё думал: откуда такой сильный запах? Но не придал этому значения: ты сейчас практически каждый день то в большой гостиной, то в библиотеке, то в моём кабинете — там всё тобой пропитано! — а потом мужчина вспомнил кое-что ещё, случившиеся в тот день в библиотеке. С тонких губ сорвалось ругательство. Волчица впервые слышала, чтобы Виттур матерился.
Полина поспешила успокоить:
— Я не хотела! Да и видно ничего не было.
Рейнгольд, раздосадованный, злой, качнул головой:
— Помолчи.
— Ну, правда! В конце концов, я не маленькая девочка, чтобы меня могли шокировать такие вещи!
— Займись раной!
Мужчина упирался одной рукой в столик, а другой в колено. Тяжело дышал, пока волчица дрожащими руками шила живую плоть.
— Всё. Повязка осталась.
Полина видела, что Рейнгольду плохо и держится он на чистом упрямстве. На висках блестели бисеринки пота, губы побелели. Бинтовала как можно осторожнее. Звонок.