Ян всё видел, но с вопросами не приставал. Лишь, оказавшись на пороге дома, уже перекинувшись, спросил:
— Я могу помочь?
Женщина с глухим отчаянием обняла его, прижимаясь холодным телом:
— Помоги забыть.
— Полинушка…
Он целовал жадно, изголодавшись по женскому телу, по её телу. Прижимал к себе, согревая, успокаивая. Не разжимал рук ни на секунду, словно боялся, что она передумает. Закрыв глаза, слушал, как скользят её губы по груди, как ласкают пальчики его бёдра.
И словно в тумане донёсся сухой голос:
— Альфа, Арлаг звонит, говорит очень срочно.
Волк почувствовал, как дёрнулась женщина в его руках, замерла и уперлась ладонями в грудь.
— Вон!!! — Грис ненавидяще глянул на Нору.
Перепуганная домаправительница сбежала, но было уже поздно. Полина облизала пересохшие губы:
— Иди. Это может быть важно.
Ян с обречённым вздохом запрокинул голову:
— Почему у меня такое чувство, что, как только я разожму руки, ты исчезнешь?
Женщина лишь грустно улыбнулась.
Грис оказался прав: когда после разговора с Беренгаром он поднялся наверх, волчица, уже полностью одетая, сидела, что называется, на чемоданах.
— Уезжаешь!
Заметив злой прищур, женщина торопливо подбежала к нему:
— Не торопи меня, пожалуйста.
— Раздери Мифиор этого Арлага с его людоедами! — не выдержал оборотень, опуская голову.
* * *
Цветень (апрель — Прим. авт.) был временем Стаха Карнеро. Чёрный не стал звать Полину к себе, а сам приехал в Галинган. Они сидели на скамейке, наблюдая за пришвартовывающимися кораблями. Судоходный сезон совсем недавно открылся, и на пристани было полно зевак, глазеющих то на большие корабли, то на крохотные судёнышки.
— На Земле сейчас тоже весна. Скоро май… то есть тревень — и каникулы! — вдруг заметила женщина.
— Каникулы? — переспросил оборотень, жуя что-то.
— Поверь, никто так не радуется каникулам, как учителя.
И Полина как-то притихла. Чёрный заглянул ей в лицо:
— Ты чего?
— Лёша…
Мужчина вздохнул, хорошо зная, как Полина тоскует по сыну.
— Мы этим летом собирались на море съездить. Деньги копили. Лёша так мечтал об этой поездке…
Когда Стах Карнеро позвонил ему, Ян насторожился:
— Чего тебе?
— Давай поменяемся месяцами!
— То есть?
— Ты мне уступишь тревень, а потом изок и страдник (июнь и июль — Прим. авт.) — твои.
— Зачем?
— Надо.
Грис отказался чисто из вредности:
— Нет.
— Да пойми ты, я Полинку порадовать хочу.
Ян и так исходил от ревности, а тут Стах со своим «порадовать»!
— А я не хочу?! Радуй в своё время.
— Потом будет поздно, — брякнул Карнеро.
Серый заинтересовался:
— Стах, что ты удумал? Колись, или натравлю Гаруальда.