Легко поднявшись с дивана, и с удовольствием потянув носом воздух, он ловил знакомые нотки её аромата, к которому прибавилось волнение, смущение и что-то горькое со вкусом печали. С чего бы? Может стоит чуть её отвлечь, подумал он подходя к элегантному черному инструменту за которым так любил проводить вечера. Когда-то музыка занимала всё его естество, он жил ею. Да, да было время, когда он считал себя творцом, а в нотах, что рождались под кончиками его пальцев, он видел воплощение собственной души. Словно аккордам дано было сказать о нем куда больше, чем словам или же поступкам. Музыкант, художник, ученый и заядлый книгоман, таким его мало кто помнил и знал. Однажды Лаисса застукала его за мольбертом и впала на несколько часов в глубочайший шок, что был сравним разве с тем моментом, когда она нашла сборник его личных стихов. Лео скупо улыбнулся, вспоминая, как его невозмутимая бабка заявила, что если бы его дед удосужился написать ей хоть одно такое стихотворение, то может она отравила бы его быстродействующим ядом, а не заставила гнить заживо неделями.
Его пальцы неторопливо выводили мелодию написанную им много лет назад. В то время ему казалось, что многое в его мире необратимо изменяется, рушится на глазах, и ничего уже не будет, как прежде. Время же открыло ему небольшой секрет — изменения, это движение без которого вечность становится невероятно скучным явлением. Будь они хорошими или плохими, течение времён все расставит по местам лишь для того, чтобы вновь всё изменить, только уже в лучшую сторону и снова вперед, словно замысловатая кривая. Низ — верх, хорошо — плохо — никак, всё лишь с одной целью бесконечности перемен. Правда тогда ему лишь предстояло научиться наслаждаться болью изменений и ценить моменты, когда жизнь приласкает свое дитя. В какой-то момент он оборвал сам себя, и легко улыбнувшись, решил, что теперь можно и поговорить:
— Женщина, выходи же уже, я знаю, что ты здесь. Даже фон для твоего появления организовал.
Некоторое время ничего не происходило. По всей видимости, ему таки удалось застать её врасплох, а всего через несколько секунд, длинная тень отделилась от арки телепорта, а следом на свет вышла и она.
— Знала, что ты умеешь играть, но не знала, что так…, - тихо сказала она, подходя к нему ближе.
— Умею почти на всем…
— Кроме арфы, я помню, — усмехнулась она, вызвав своим замечанием у него некоторую толику замешательства. Неужели он рассказывал ей?
— Если кому-то расскажешь, то мне придется тебя убить, — серьезно сказал он, наслаждаясь тем, как округляются её губки, а на лице возникает озадаченное выражение.