Ну правильно, зачем их применять. И так их вокруг накидали.
Сержант вдруг останавливается, разводит руками и с сожалением хлопает ими по бедрам. Дает понять, что эта часть экскурсии подошла к концу. Потом вдруг щелкает пальцами и вытягивает за мою спину палец. Он что-то увидел. Я поворачиваюсь. Вдоль дороги, по-мультяшному оглядываясь, семенит шакал. Высокий, в холке выше овчарки, но с коротким туловищем, с куцым хвостом и какой-то грязно-серой шкурой. Провожаю его взглядом. И не боится же он ни мин, ни людей. Шакал. Ну, то есть койот.
– Да, Рик, забыл спросить…
Сержант поворачивается и, подняв брови, ждет.
– А что это за «время Zulu!»? Там, в кафе, у вас даже часы для него отдельно висят.
– Ааа… Это… – Подыскивая слова, Рик останавливается. – Формально «Zulu» – сложная штука. Это и вращение Земли, и расположение Солнца… Если проще – мы на всех своих военных базах, стоящих за рубежом, ввели одинаковое время. Часы и сутки. Так проще управлять. Нет бардака. Все живут по одному времени и распорядку. Это и есть «время Zulu». По нему и операции все боевые проводят, и авиаперелеты планируют.
У них и время особое… Во дают!
Кое-что посильней аспирина
Мы живем в лагере вместе с остальными штабными солдатами и офицерами. Ну и сержантами, конечно, в армии США без сержантов шагу ступить не могут.
Наше прибежище – маленький домик, сложенный из некрашеной толстой фанеры. Его можно сравнить с традиционной садовой бытовкой. Внутри стол, две кровати, два шкафа. Нам с оператором Виталием Ивановичем такого набора хватает вполне. Матрасы тонкие, спать жестко, по ночам холодно, телевизора нет. Но это полная ерунда. Мы на это внимания даже не обращаем. Нас поглощает работа.
– А что можно снимать?
Я задал этот вопрос в первые же минуты знакомства с Риком Скаветтой. Задал и в готовности выслушать длинный список запретов в первые же минуты знакомства уставился на сержанта. Он ответил без раздумий:
– Все.
– Эээ… Что все?
Я был уверен, что Скаветта меня не понял. Или Серега-толмач запутался, неправильно перевел мой вопрос.
– Снимать! Картинка… Ну как объяснить… Материал! Что можно снимать?
Но сержант первого класса Скаветта выставил вперед палец и стал опускать и поднимать его в такт своей речи.
– Снимать можно все. И еду, и езду, и полеты, и самолеты! Все. Но… Есть моя личная просьба.
– Извольте.
– Не надо фотографировать и снимать тюрьму.
– О! А где она?
– Да вот, в пяти шагах от вашего домика.
Я никогда б не подумал, что серое скучное здание, единственное в округе сложенное не из фанеры, а из бетона, это и есть тюряга. Спорить с сержантом смысла не было. Я три раза глубоко кивнул. Скаветта улыбнулся.