И вот тут я вижу такое, что заставляет меня забыть о Джоэле. Метрах в тридцати от нашего стола, а мы не отличаемся в этот полдник от остальных, жуем и глотаем, синеет надпись: «СССР. Gift shop». Сувениры. Причем СССР написано на русском, не «USSR». Я подмигиваю оператору Виталию и капралу Сереге.
– Зайдем?
Русский американец пожимает плечами, встает. И мы, оставив фастфуд, семеним вслед. Заходим. Мама родная! Да это же старый добрый Военторг! Вернее, американская пародия. Советский военный магазин. Он такой, каким бы его могли изобразить в Голливуде. Вы же помните, как они извращают нашу советскую военную форму в своих фильмах? У советско-голливудских генералов петлички в два раза больше обычных, казачьи папахи вместо шапок. Цирк. Вот и здесь – веселые сувениры пополам с советскими орденами, боевыми медалями. Я помню, как-то прочитал объявление в Интернете и чей-то комментарий:
«– Приобрету орден Мужества, недорого.
– Да какие проблемы. Военкомат – контракт – Чечня. А там как повезет. Можно и Звезду Героя. Посмертно».
Я замечаю, наш гид Серега Батыршин смотрит на все это как-то устало. Без блеска в глазах.
– А что, Серег, много здесь русских?
– Немного. Я тут по-русски долго ни с кем не разговаривал. Не было повода. Но однажды в парикмахерской услышал, как одна девушка заговорила по-нашему. Я молчал. Затем она спросила по-английски, как меня стричь. Я ответил по-русски – она обалдела. У нас парикмахеры говорят по-русски и некоторые продавцы в магазинах. Были двое русских солдат, говорят, здесь, в Баграме, но я их не застал, они уже уехали.
– А ты русским себя ощущаешь или…
– Я американец. Меня привезли в Штаты в девяносто шестом году, когда мне было пятнадцать лет. Я быстро привык.
– А зачем служить пошел?
– Мир повидать захотел. Подзаработать. Я на шесть лет сразу контракт подписал.
– Не жалеешь?
– Ничуть. Опыт жизненный приобрел, образование. Я теперь буду увереннее чувствовать себя на гражданке.
– Ветеранов уважают в Америке?
– Уважают. Всегда руку жмут, когда узнают, что ты был в Афганистане. Мы же защитники свободы.
– А какой свободы?
– Свободы? Общей свободы. Для всех людей.
Я не спорю. Не доказываю, что моей личной свободе ни жарко, ни холодно от того, что он, американский капрал Серега, воюет в Афганистане.
– А что, действительно подзаработать можно?
– Зарплату-то увеличивают, когда едешь сюда, и налоги с нее не снимают. От семьи далеко, опасно.
– А долго тебе здесь, в Афгане, лямку тянуть?
– Год. Я скоро домой уже еду. Замену жду.
Я вижу на прилавке этого странного афганского Военторга нагрудный знак «Воин-спортсмен», который мы в армии называли «бегунком». Вот еще один, еще… Да их тут целые залежи! Старые советские деньги, офицерские кокарды, шевроны солдатские, дерматиновые поясные ремни, бескозырки, противогазы, красные звездочки для пилоток и панам, целые батальоны матрешек, зажигалки Zippo с символикой СССР, юбилейные медали «за песок», за выслугу лет (песок – это имеется в виду то, что от старости сыплется, пардон, из задницы). А на стене – знамя красное, с вытканным лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь» и с гербом СССР. За такие знамена здесь жизнь отдавали. Теперь купить можно. А вокруг толпа американских солдат. Один мне объясняет: