"Как во тереме железном том, во неволе заточенная, за семью да за запорами, за семью крюками крепкими, скована семью цепями ли, за семью лежит задвижками - не святая радость чистая, не желанно светло счастие, - да моя тоска незнамая, да моя кручина смертная..."
Удивительное дело, я безошибочно знала, каким ключом надлежит открывать какой замок. Самый маленький и самый крепкий следовало отворить первым...
"Ой, пойду ль я, красна девица, отыщу-найду я поле то, да взойду на камень Алатырь, постучуся в терем тот высок, да запоры те пораскрою я..."
Замки поддавались. А голос все пел свой заговор - тихохонько, сладко, вкрадчиво. И вдруг заскрежетал:
"Ты мечись, тоска, ты мечись, печаль, ты кидайся-бросайся, кручинушка. С потолка на пол, в угол из угла, да на стену железную со стены. Через все пути-перепутьица, через все да дороженьки торные. Кинься ты, тоска, в буйну голову, отумань глаза мои ясные, загорчи уста мои сахарны, удержи ты сердце ретивое. Кинься ты, печаль, в тело белое, застуди мою кровь горячую, да суши мои кости крепкие, забери ты хотенье да волюшку..."
Не помня себя, дрожа от грохочущего заклятия, я отомкнула последний замок. И тут вбежал кот Василий:
- Не делайте этого, королевна! Остановитесь!
Поздно. Замок лопнул с металлическим стоном. Из сундука посыпались маленькие, рыжие, как тараканы, бесы. Они кинулись во все стороны. Они скалились, строили рожи. Над ними поднялся густой зеленый туман и двинулся ко мне. Я зашаталась и упала на пол.
Придорожный камень и бабушка Ядвига
- Пропала, - рыдал кот. - Она пропала. На глазах растаяла!..
- Не доглядели! - бушевал Баркаял.
Ингигерда невозмутимо констатировала:
- Люди выставляют себя бессильными в собственных глазах, чтобы было чем наслаждаться. Но когда приходит испытание, кое-кто из них все же способен постоять за себя. Полагаю, наша царевна из тех.
- Щелкнуть пальцами и переместить ее сюда. Делов-то, - пожал плечами Лукоморьев.
- Я не могу этого сделать, - Баркаял воздел руки. - Мы в ее мире. Позвольте напомнить, мы в ее аду. Я здесь почти бессилен...
- О, бедные боги... - вздохнул кот.
- Нет никакой возможности жить в мире, который походя изобретает себе и нам эта чертовка... - пробормотал Баркаял и опустился на придорожный камень.
- Взгляни, на что ты взгромоздился! - бесцеремонно заорал кот Василий.
Полустертая дождями и ветрами надпись проступала на камне.
- Вы разбираете что-нибудь? - cпросил Лукоморьев.
- Клинопись, - резюмировала Ингигерда.
- Нет, узнаю, это ее почерк! - радовался Василий.