С железнодорожной станции рейхсканцлер увез меня на автомашине в Ставку. Она находилась в обширном лесном массиве, где ее отделы были расположены в тщательно замаскированных зданиях и в защищенных помещениях. Наиболее важные органы работали в огромных бункерах, и в одном из них состоялась довольно продолжительная беседа с глазу на глаз между рейхсканцлером и мной. Я в принципе ожидал, что он снова поднимет старый вопрос о совместных операциях против Ленинграда и Мурманской железной дороги, но, к моему удовлетворению, хозяин пожелал побеседовать о военном потенциале Финляндии. Представленные мной статистические сведения убедили его в том, что бремя, которое война возложила на плечи народа Финляндии, оказалось тяжелым, даже более весомым, чем напряжения, выпавшие на долю Германии. Это дало рейхсканцлеру повод еще признательнее говорить о наших военных успехах.
После этого генерал Йодль в большом бункере оперативного отдела рассказал об общей обстановке на различных театрах военных действий, в заключение чего рейхсканцлер произнес резюмирующую речь, свидетельствовавшую как о знании дела, так и о доверии. Наступление, шедшее в это время в Ливии, которое, как казалось, идет к победному концу, дало ему повод похвально отозваться об искусном командующем генерал-фельдмаршале Роммеле. Рейхсканцлер также сообщил нам, что наступление немецких войск на Восточном фронте, видимо, начнется в ближайшие дни и он уверен, что прерванная зимой военная акция будет доведена до решающего конца: последней ее стадией станет наступление на кавказскую нефть. Именно нефть прежде всего нужна Германии для продолжения борьбы! Очень важным, несомненно, было заявление о том, что скоро начнется наступление на Ленинград».
Как видим, нарисованная Маннергеймом картина демонстрирует вполне гармоничное общение двух союзников. Одно из двух: либо немцы были дурачками, которые не замечали, что финский гость держит фигу в кармане, и рассказывали ему о своих планах, либо никакой фиги в кармане толком и не было. Действительно, на момент визита финское руководство все еще целиком и полностью делало ставку на Германию, хотя и начало принимать меры «на всякий случай».
Но, может быть, хотя бы личные отношения Маннергейма с Герингом испортились, как пишет об этом Леонид Власов? Ничуть. В мемуарах маршал рассказывал: «Рейхсмаршал Геринг пригласил нас на обед в свой охотничий дом, расположенный неподалеку от Ставки. Я познакомился с Верховным командующим ВВС Германии еще до войны, когда был его гостем на охоте, а также во время познавательной поездки, которую совершил по его приглашению в Германию в 1935 году. Сейчас мне представилась возможность поблагодарить его за то, что по его инициативе с некоторыми моими друзьями, поляками, бельгийцами, австрийцами, содержащимися в качестве политических заключенных в германских концлагерях, стали обращаться лучше обычного. Присущие Герингу качества гостеприимного хозяина были полностью проявлены в тот вечер непринужденного общения. Ночь я провел в том же охотничьем доме