На подступах к Ленинграду финнов остановили не какие-либо благородные мотивы их командующего, а Карельский укрепленный район.
Карельский укрепрайон (КаУР) был построен в 1928–1939 годах. Этот мощный оборонительный пояс, сегодня заброшенный и полузабытый, включал в себя добрую сотню пулеметных и два десятка артиллерийских дотов, не считая укреплений других типов. По большому счету, это был советский аналог знаменитой линии Маннергейма, по многим параметрам превосходивший ее. Именно перед этой укрепленной линией оказались в начале сентября финские войска.
Советские солдаты полутора годами раньше грубой силой проломили финскую линию укреплений, используя крупные танковые и авиационные соединения и располагая множеством крупнокалиберных орудий, которые попросту смешивали с землей позиции финнов. У финской армии таких возможностей не имелось по определению. Опыта штурма укрепленных полос, который к тому моменту в изобилии имелся у немцев, у них тоже не было. Тем не менее они бесстрашно ринулись на штурм.
Взять укрепления КаУРа с ходу не удалось, и дальше началось самое интересное. Маннергейм повел достаточно тонкую игру, стремясь угодить всем. В Лондон шли сигналы о том, что финские войска не собираются переходить старую границу (что было неправдой) и не преследуют завоевательных целей (что было откровенной ложью). На переговорах с немцами финны играли роль стеснительной девицы, отказывающей не в меру ретивому ухажеру. В своих мемуарах маршал писал: «В момент самых жестоких боев на Карельском перешейке я получил от начальника Генштаба вооруженных сил Германии генерал-фельдмаршала Кейтеля письмо, в котором он предлагал, чтобы финская армия пошла в наступление на Ленинград с севера одновременно с наступлением немецких войск с юга. В письме также говорилось, что финским войскам следовало бы перейти в наступление на востоке Ладожского озера и форсировать реку Свирь с целью соединения с немцами, сражающимися на направлении Тихвина, но для обороны юго-востока Ладоги надо оставить мощную маневренную часть. Когда по моей просьбе президент республики прибыл в Ставку, я доложил ему об обращении военного руководства Германии, повторив, что принял на себя обязанности главнокомандующего с тем условием, что мы не предпримем наступления на Ленинград. Я также подчеркнул, что, по моему мнению, форсировать Свирь едва ли в интересах страны. Президент Рюти согласился со мной, и я 28 августа отправил отрицательный ответ генерал-фельдмаршалу Кейтелю. Что касается форсирования Свири, то немцы удовлетворились этим ответом, однако продолжали еще более настойчиво держаться за план нашего участия в наступлении на Ленинград. Поскольку я не мог выехать из Ставки для доклада президенту Рюти, я был вынужден попросить его приехать ко мне снова. Результатом переговоров с ним и на этот раз явилось письмо с отрицательным ответом, датированное 31 августа