», – писал впоследствии Маннергейм. Насчет «никакой зависимости» маршал, разумеется, явно погорячился. Зависимость была, и довольно значительная. Другой вопрос, что не все немецкие планы встречали у финского командования восторженный прием. Но действовал Маннергейм при этом, как он сам написал, «в интересах страны» – своей собственной, Финляндии, а не России.
Николай Иванович Барышников, говоря о причинах остановки финского наступления на Ленинград, говорит буквально следующее:
«Анализ событий показывает, что причиной срыва задуманного являются серьезные обстоятельства военно-политического характера:
– Во-первых, в результате ожесточенных боев войск Ленинградского фронта с немецкой группой армий „Север“ последней не удалось осуществить взятие Ленинграда с юга. В ставке Маннергейма, в Миккели, чутко реагировали на весь процесс замедлившегося наступления немецких войск в августе и делали для себя соответствующие выводы. О позиции маршала ясно сказал начальник Генерального штаба генерал Э. Ханель германскому представителю в финской ставке генералу В. Эрфурту. Он сообщил, что Маннергейм нанесет удар с Карельского перешейка в том случае, если немецкая армия, возможно, „громко и ясно постучит в двери Ленинграда“ (…)
– Во-вторых, важным фактором являлось возросшее противостояние финским войскам со стороны защитников Ленинграда, после того как наступавшие перешли старую государственную границу и стали приближаться к Сестрорецку. Командованием Ленинградского фронта и Балтийского флота использовались максимально возможные резервы, которые вводились в действие на наиболее опасных участках. Свидетельством тому были ожесточенные бои за Старый Белоостров, переходивший из рук в руки. Главнокомандующий финской армией был хорошо осведомлен об увеличивающемся количестве своих потерь, и он высказал германской стороне свою озабоченность таким положением. По некоторым расчетам, количество убитых и пропавших без вести в финской армии составляло в среднем до 7 тыс. человек в июле – сентябре 1941 г. ежемесячно.
– В-третьих, в финских войсках стремительно падал моральный дух. Особенно это наблюдалось после перехода ими старой государственной границы. (…)
– В-четвертых, опасение больших потерь при прорыве Карельского укрепленного района, простиравшегося от Финского залива до Ладожского озера. В письме к Кейтелю 27 августа Маннергейм сообщил, что русские имеют у старой границы такие сильные укрепления, что для прорыва их у финнов нет необходимых в данном случае боевых средств, используемых обычно при штурме.