– Знаешь, – сказал Райдер, – кажется, мы стали звездами этой вечеринки.
– Ты шутишь? Я – звезда любой вечеринки.
Райдер улыбнулся:
– Не сомневаюсь.
И снова я почувствовала дрожь.
Все, должно быть, разом прикончили свое пиво, потому что внезапно кухня превратилась в проходной двор. Райдер взял у меня стакан, чтобы я могла спрыгнуть со стола, не расплескав воду. Он жестом пригласил меня следовать за ним, и, пробравшись сквозь строй страждущих, мы выскользнули в коридор, чтобы не столкнуться ненароком с Крисом.
И так получилось, что мы забрели в пустую спальню.
Я забрала у Райдера свой стакан с водой и села на краешек кровати:
– Ну, какой вердикт ты вынесешь своей первой гамильтонской вечеринке?
– Все не так запущено, – сказал он.
– Но я уверена, это даже не сравнить с вечеринками в Ди Си, верно?
– Эта вечеринка намного лучше, чем в Ди Си.
– Да ладно. – Я поставила свой стакан на тумбочку. – Так я тебе и поверила. Ты тусил с отпрысками политиков. Я достаточно смотрю телевизор и представляю, какие у вас там клевые тусовки. К тому же вы все при деньгах. Так что уж выпивка-то там получше.
– Возможно, вечеринки в моем городе действительно имели некоторые преимущества, – согласился он и, отставив свой стакан, сел рядом со мной.
Почти вплотную.
– Но компания здесь намного лучше, – продолжил он, снова устремив на меня волнующий взгляд. Взгляд, от которого меня одновременно бросало в жар и в холод. Я вдруг особенно четко осознала, где мы находимся: на кровати в чужой спальне.
– Райдер, – начала я, хотя каждая клетка моего тела сопротивлялась и пыталась заставить меня замолчать. Но я больше не могла откладывать этот разговор. – Мне нужно поговорить с тобой… об Эми.
Он покачал головой:
– Меньше всего мне сейчас хочется говорить об Эми.
Долгие месяцы я умирала от желания услышать эти слова. Мечтала о том, чтобы он смотрел на меня так, как сейчас. Но время вышло. Я дала Эми обещание, поклялась, что сегодня скажу ему правду.
Я сглотнула:
– Послушай…
– Сонни, подожди, – сказал он. – Я просто… мне нужно…
И он поцеловал меня.
И от него не разило рутбиром. Его губы благоухали мятой.
Одна его рука обвила мою шею, другая легла на колено. Я не смела шелохнуться – не могла ни дышать, ни думать, – когда его губы скользнули по моим губам. Я была ошеломлена. Парализована.
Но, когда он отстранился – вернее, на мгновение оторвался от моих губ, – я почувствовала, что умираю.
– Тебе… было хорошо? – спросил он. – Или мне не стоило этого делать?
Да. Еще как не стоило. Потому что я должна была открыть ему правду.
Сейчас же.