Шлеп!
Снежок впечатался в лобовое стекло под аккомпанемент удаляющегося хохота.
Мы оба застонали.
– Придурки, – вырвалось у меня.
– Почему мы опять притащились сюда? – спросил Райдер.
– Линдвей Хилл – самое крутое место для поцелуев. По крайней мере, так говорят.
– Да, пожалуй, но я бы сказал, что мой дом круче. – Он сполз с меня, и я смогла сесть. Усмехаясь, он смотрел, как я пытаюсь пригладить волосы. – Могу я предложить продолжить это у меня?
Я лишь улыбнулась.
К сожалению, дом Райдера оказался не таким свободным, как мы думали.
Мы со смехом ввалились в дверь, припорошенные свежим снегом. Райдер стал стряхивать снежинки с моих волос, а я хихикала, отталкивая его. Потом он поймал мои руки и прижал меня к двери, склоняясь для поцелуя.
Наши губы едва соприкоснулись, когда мы услышали громкое «Хм!» и как ошпаренные отскочили друг от друга.
– Мама? – Райдер резко обернулся. Увлеченные друг другом, мы и не заметили, что в гостиной кто-то есть. – Не думал, что ты дома.
– А я думала, что ты дома. – В ее голосе не было ни намека на юмор. – Твоя машина в гараже.
– Все верно. Я был с Сонни.
Я подняла руку и слегка помахала в знак приветствия.
– Здравствуйте, миссис Кросс. – Да. Не таким я представляла себе знакомство с его мамой.
– Мисс Таннер, – поправила она. – Я больше не пользуюсь фамилией мужа.
– Ах да. Извините.
Не стану вас обманывать. Я и без того до смерти боялась матери Райдера, уже наслышанная об ее страсти к чистоте и порядку не только в доме, но и в автомобиле сына. Райдер, хотя в душе и считал свою маму идеальной, описывал ее как довольно строгую и холодную женщину, которую еще больше ожесточил разлад в семье. Что и говорить, такие черты характера мне не очень импонировали.
И, словно этого мало, в жизни она произвела на меня еще более пугающее впечатление. Я помнила ее по семейной фотографии Райдера – эту красивую женщину с гладкой смуглой кожей и темными глазами. Но плюс ко всему она оказалась довольно высокой. Широкоплечей. И дополнял картину элегантный, с иголочки, дорогой темно-синий костюм.
– Это ваша машина на улице? – спросила она, выглядывая в окно.
– Э-э, да, мэм. Моя, – ответила я, а потом попыталась – вот идиотка – рассмешить эту женщину. – Я зову ее Герт.
Но она даже не улыбнулась:
– М-да. Прелестно. Я уверена, что соседям уже интересно, что такая машина делает возле нашего дома.
Приехали.
Я хотела что-нибудь сказать в защиту Герт, как бы глупо это ни прозвучало, но, к счастью, Райдер заговорил первым.
– Это винтаж, – со смехом произнес он. Мне было приятно, что он меня цитирует, и я немного успокоилась.