И это доброе расположение было для него, так сказать, более чем необходимо. Вслед за отъездом Ма’муна вспыхнул в Хорасане мятеж харуритов; Тахир из-за личных счетов и зависти к генерал-губернатору Хасану ибн Сахлу все еще никак не мог справиться в Месопотамии с бунтовщиками, предводимыми Насром ибн Шебесом, а теперь могущество мятежника усилилось до такой степени, что только сыну Тахира, Абдулле, удалось к концу 209 (начало 825) принудить его сложить оружие. К этому присоединилось в следующие годы: волнения алидов в Йемене (207 = 822 и 212 = 827), где они мало-помалу все более и более крепчали, восстания в Мидии (около 210 = 824), в Месопотамии (214 = 829), в Кумме (в Персии, 216 = 831), продолжавшееся многие годы неповиновение наместника Синда (211–214 = 826–829). А параллельно со всем этим велись две большие войны, продолжавшиеся более десятка лет: одна в Египте (196–217 = 812–832), а другая против Бабека (201–222 = 815/6–837). Последняя весьма часто перекрещивалась в весьма опасных к тому же размерах со вспыхивавшей зачастую борьбой с византийцами.
Уже со 196 (812) возгорелась в Египте междоусобная война: из числа находившихся в стране арабов кайситы высказались за Амина, а йеменцы — за Ма’муна. Совершенно непредвиденное обстоятельство запутало еще более положение вещей. Дело в том, что в Испании, независимой со 139 (756) и находившейся под управлением новой династии Омейядов, вспыхнул в 198 (814) мятеж жителей Кордовы против Хакама I. По усмирении его жители южного предместья этой столицы изгнаны были все поголовно из страны. На кораблях переправились они частью в западную Африку, частью же в Египет, здесь высадилось их в 199 (814/5) не менее 15 тыс. человек, не считая женщин и детей. Сначала искали беглецы покровительства у йеменцев, обитавших в Александрии и кругом, но вскоре, пользуясь смутами междоусобной войны, они успели отстоять свою самостоятельность и, наконец, овладели даже Александрией. Непрерывный ряд опустошений, производимых в этой несчастной стране всеми этими ожесточенными обоюдными схватками партий, довел даже покорных коптов до отчаяния, и в этой провинции наступило вскоре полное разложение. Между тем только в 210 (825), после окончательного одоления в Месопотамии Насра, освободился Абдулла Ибн Тахир и мог быть послан в Египет. Сразу же принялся он задело с замечательной энергией; разбив настоящих мятежников, сумел нагнать такой страх на испанцев, что они предпочли очистить Александрию и снова пуститься в море под предводительством Абу Хафса Омара Аль-Баллутия. — По всей вероятности, они заранее наметили для себя остров Крит. Недаром же раздаются еще с 208 (823) жалобы греков на нападения сарацин. Во всяком случае, вся эта масса переселенцев обрушилась в 211 (826) на остров и отвоевала его у греков. Почти полтора столетия властвовали здесь потомки Омара в качестве независимых князей, пока византийцам не удалось снова прогнать арабов в 350 (961). Едва успел Абдулла Ибн Тахир по отплытии испанцев восстановить кое-какой порядок в Египте и получить новое назначение, как снова в 213 (828) сцепились кайситы с йеменцами. Пришлось брату Ма’муна, объявленному наследником, Абу Исхаку Мухаммеду по прозванию Аль Му’тасим биллах («обретший защиту в Аллахе»)