Глава I
ХАЛИФЫ И ПРЕТОРИАНЦЫ
Несколько более сотни лет попирали арабы с саблями наголо персидский народ, затем около столетия обе нации оспаривали главенство внутри халифата то мирным путем, то с оружием в руках. Теперь же разошлись окончательно, убедившись в невозможности длительного подчинения как для одной, так и для другой нации. Если персы убили весь свой запас сил на военную организацию, никогда более не повторенную ими в полном объеме после блестящих походов Абу Муслима и Ма’муна, а в данный момент недоумевали, что предпринять, очутившись вновь самостоятельными, то и арабы в эпоху Аббасидов в Аравии, Сирии и Египте в свою очередь погрузились снова в столь излюбленное ими разъединение своевольных начальников, а жители Ирака превратились в ремесленников, купцов, ученых и с каждым днем теряли и склонность, и способность к военным предприятиям. Мы уже упоминали, как с окончанием последней междоусобной войны иракские войска не были даже в состоянии совладать с Бабеком и византийцами. Ко всему этому присоединялась еще развившаяся в народе в больших городах страсть к противодействию правительству, в особенности же в Багдаде, что, конечно, доставляло немало хлопот правителям. Уже Рашиду посреди его верной столичной черни становилось иногда душновато; он удалился в 187 (803) в Ракку, расположенную на среднем Евфрате, объясняя перемену местопребывания тем, что не выносит шума и копоти большого города. Ма’мун, как оказалось, обладал более крепкими нервами. Он поселился в Багдаде; после вынесенных жестоких опустошений столица поневоле замолкла на время, а властелин окружил себя чужеземными войсками и с их помощью надеялся сдержать слишком неумеренные порывы своих дорогих подданных. Все это были надежные воины из восточных, понятно, провинций, частью персы, а рядом с ними и солдаты из округов Ошрусаны и Ферганы, гористые местности которых давали приют отважным и сильным племенам. Эти самые воины и оказывали когда-то упорное сопротивление арабам-завоевателям; плененные их земляки издавна служили в качестве телохранителей у многих вельмож халифата; при мягком обхождении и некоторой щедрости на них можно было безусловно полагаться. Уже при первых Аббасидах[341] встречаются турецкие вольноотпущенники в рядах войск, незаметно растет их число также и в среде офицеров армии. При Ма’муне начинают они появляться даже на выдающихся постах: Хейдер Ибн Ка’ус из Ошрусаны, по прозванию Аль-Афшин, усмирил, как известно, великое египетское восстание. И между рядовыми воинами попадалось, конечно, много турок, а также и берберов, которых, вероятно, было много в войске, навербованном Афшином в Барке. Повелителю правоверных навязывалась, так сказать, сама собой мысль о замене ставших негодными арабов и персов другими, более сильными и молодыми народами, и о попытке составить из них ядро войск Тотчас по вступлении своем на престол Мутасим (218–227 = 833–842) совершил последний и, конечно, решительный шаг в этом направлении, отдав приказание вербовать в войска чужеземцев тысячами