Естественно, что и мысли мои, а было их прискорбно мало, вращались вокруг рыжей красавицы. Желание увидеть Терзалию росло в геометрической прогрессии. К обеду на четвёртые сутки нашего пребывания на Арис желание это достигло критических размеров. И если за день до этого я просто страдал молчаливо и гордо на кушетке в своей каюте, то тут во мне вдруг пробудилась какая-то дьявольская энергия. Точно посаженный в клетку волк, я часами кружил по каюте, с автоматизмом лунатика вышагивал по коридорам звездолёта и уже никого и ничего не замечал вокруг. Цель моя теперь определилась более чётко, и мучило меня одно: каким образом улизнуть со звездолёта в город?
Визитная карточка с адресом Терзалии хранилась у меня в нагрудном кармане. Адрес я выучил наизусть и был уверен, что и во тьме и с завязанными глазами сумею отыскать Старую мельницу на улице Голубой розы. Тревожило другое — с началом ремонта ни о каких вылазках на Арис никто из команды речи больше не заводил, мои товарищи были слишком заняты ремонтом на звездолёте. А одного меня, даже если бы я стал умолять об этом на коленях, капитан Прохор в город не отпустит, в чём, в чём, а в этом я не сомневался. И разговор на эту тему с капитаном даже заводить не стоило. Все мои упования, были на Григория и Стёпу — вдруг кому-нибудь из них захочется прогуляться. Вот тут-то, думал я, главное, не упустить момент и оказаться у них под рукой. Раз по пять я подкатывал то к штурману, то к кибернетику и вёл продолжительные беседы о необходимости отдохнуть, расслабиться, подышать свежим воздухом. Нет, никогда до этого да. же на учёных советах я не блистал таким красноречием, таким ораторским темпераментом, такими плавными законченными периодами. Метафоры, анафоры и прочие синекдохи так и сыпались из меня, но, увы, слушатели были глухи к моим стонам. В конце концов я почти отчаялся добиться поездки в город легальным путём и стал подумывать о самовольной отлучке, бегстве, дезертирстве. Словом, созрел для бунта. И тут спасение пришло с той стороны, откуда я его и не ждал, — от капитана.
Видимо, Прохор Булкин несколько раз спотыкался взглядом о мою фигуру, возникавшую в самых неподходящих местах звездолёта, и ему это порядком надоело.
— Тимофей! — окликнул он меня сердито. — Вам заняться нечем? Что вы слоняетесь из угла в у, гол и путаетесь у всех под ногами? Разве Степан не нашёл для вас работу?
— Пока не нашёл, товарищ капитан, — сказал я, — но надеюсь, что и мне удастся принести посильную пользу коллективу.
Капитан Прохор крякнул и внимательно оглядел меня с ног до головы.