— Око за око? — негромко спросил отец Лоренцо, поглядывая на Франческу из-под нахмуренных бровей.
Она кивнула:
— Да. Око за око.
Священник немного помолчал. Потом сказал мягким, отеческим голосом:
— Прежде чем что-то сделать, задумайся над тем, что тобою движет. Желание справедливости или простая жестокость? Люди так часто путают эти две вещи.
Франческа засмеялась:
— Это так, падре. Но даже самый справедливый человек, проливая кровь, становится жестоким. Или он просто сходит с ума. Да и вообще, что плохого в жестокости, если она направлена против подонков и убийц?
— Однако… — начал было священник, но Франческа не дала ему договорить.
— Чтобы не сойти с ума, нужно ожесточиться, очерстветь, — негромко, но яростно произнесла она., — Нужно заставить свои чувства замолчать! Вы понимаете, о чем я говорю?
Отец Лоренцо тихо покачал головой.
— Иногда, вместо того чтобы действовать, лучше всего остановиться и опустить руки, — сказал он. — Это поможет избежать ошибки.
«Опять он про свое, — с горечью подумала Франческа. — Он меня совсем не слушает! Или не понимает? Черт подери, откуда ему знать, как я себя чувствую? Он ведь дальше своего креста и не смотрит».
— Я не хочу останавливаться на полпути, — сказала Франческа с холодом в голосе.
Священник вздохнул:
— Воля твоя. И грех — тоже твой. Но что бы ты ни задумала, не проливай крови. Ни своей, ни чужой. Это главное.
— Вы правы, падре, — с нарочитой веселостью кивнула Франческа. — Кровь ведь так трудно смывается с одежды!
Священник посмотрел на нее, прищурившись, и сказал:
— Это ничто по сравнению с тем, как трудно смывается грех с души. Не забывай об этом, дочка.
Франческа встала со скамейки.
— Мне пора, — сказала она. — Спасибо, что уделили мне время.
— Если захочешь поговорить, я всегда готов выслушать, — сказал отец Лоренцо.
Франческа усмехнулась:
— Не сомневаюсь. Пока!
Она повернулась и стремительно пошла вниз по аллее, чувствуя на своей спине тяжелый, удрученный взгляд отца Лоренцо.
Весь остаток дня беседа со священником не выходила у Франчески из головы. Прошел день, наступил вечер. Франческа лежала в постели с закрытыми глазами и снова прокручивала в голове этот разговор. О нет, она не думала отступать. Но слова священника о крови и о грехе, который так трудно смыть с души, снова и снова звучали у нее в ушах, отзываясь болью в растревоженном сердце.
И когда весь город погрузился во мрак, Франческа посмотрела в окно, на одно-единственное окошко, светящееся вдали, и тихо прошептала:
— Я должна сделать выбор. А погом… потом я больше не буду ни о чем думать.