– Ты делала выплаты на протяжении многих лет. Твои договоренности с банком их не касаются.
– Мелкие выплаты, Вонн, совсем мелкие. Деньги возвращались ко мне через другой оффшорный банк.
– Им ни за что этого не отследить, Клаудия. Сколько раз мы уже это обсуждали?
– Не знаю, Вонн. Может, мне просто уйти в отставку?
– В отставку?
– Подумай, Вонн. Я могу сослаться на состояние здоровья, отбрехаться от прессы и покинуть должность. Килбру поднял бы шум, утверждая, что КПДС утратила надо мной юрисдикцию. Тогда исковая жалоба могла бы утратить силу.
– Жалоба так и так утратила силу.
Клаудия глубоко вздохнула и отхлебнула чаю.
– Майерс?
– Майерс пропал.
Она отодвинула чашку с блюдцем.
– Я больше не могу, Вонн. Это твой мир, а не мой.
– Он скрывается. Мы еще его не настигли, но скоро настигнем.
Оба долго молчали. Клаудия мысленно считала трупы, Вонн прикидывал, сколько денег сможет прикарманивать дополнительно благодаря ее уходу.
– Кто он такой? – спросила она наконец.
– Исключенный из коллегии адвокат из Пенсаколы по имени Рэмси Микс. Сидел в федеральной тюрьме, освободился, забрал деньги, припрятанные раньше от федералов, изменил имя на Грега Майерса и зажил на яхте со своей мексиканской возлюбленной.
– Как ты его нашел?
– Не важно. Важно другое: без него КПДС не может продолжать. Все кончено, Клаудия. Хватит бояться, теперь можно расслабиться.
– Мне бы твою уверенность! Я изучила правила КПДС вдоль и поперек и не нашла прописанной процедуры отказа от обвинений в случае утраты к ним интереса стороной истца.
Клаудия, в отличие от него, была юристом, поэтому Вонн не стал с ней спорить.
– Ты уверена, что в случае твоей отставки они отстанут?
– Трудно ручаться за других. Правила их действий не прописаны от и до. Но если я сниму мантию, то на что я им сдалась?
– Может, и так.
Клаудия не знала о двух видеозаписях и стараниях Вонна ограничить наносимый ими вред. Не знала о Лимане Гритте и его подозрительной возне. Она много чего не знала, потому что в его мире знание способно представлять опасность. Даже самым надежным людям могли развязать язык. Любой секрет мог выплыть наружу. Ей и так хватало поводов для тревог.
Разговор снова надолго прервался. У обоих не было желания его возобновлять – слишком напряженно у них сейчас работали мозги. Наконец Вонн, погремев ледышками в стакане, произнес:
– Остается непонятно, как Майерс пронюхал про кондоминиумы. Что скажешь, судья? По документам он ни за что бы до них не докопался: на то и заслоны, на то и иностранные компании, подчиняющиеся непроницаемым законам. Нет, Майерсу кто-то проболтался. Значит, случилась утечка. Взгляни на людей вокруг себя и вокруг меня. Мои – профессионалы, работают в герметичной организации. Мы в бизнесе много лет, и утечек никогда не бывало. Что скажешь о своих людях, судья?