— Нужно вколоть ей снотворное и успокаивающее. — В гостиную вошел медик с чемоданчиком и начал быстро набирать в шприц лекарство.
Во взгляде Доминика явственно читалось желание убить любого, кто посмеет подойти. К медику присоединился другой и громко, ровным тоном пояснил, перекрикивая Эву:
— Вы вывели ее из ступора, это хорошо, но спокойный сон — лучшее лекарство от нервного потрясения. А успокоительное поможет ей избавиться от кошмаров.
Эвелина даже не почувствовала, как ее укололи в обнаженную руку, выла на одной тоскливой, выворачивающей душу ноте, а Доминик продолжал успокаивать, укачивать ее, как мать больное дитя, но стоило в комнате появиться другим людям, не выдержал. Перехватил свою драгоценную ношу поудобнее и вышел прочь из дома, куда проникла смерть и теперь толпится масса чужих людей.
Толкнул ногой дверь в сад, прошел мимо дерева, с которого недавно снимал свое рыжее чудо, таким же образом проломал проход в заборе и двинул к заднему входу в свой дом. Где его уже ждали Звонок и Джо-Джо Шнурок, открыв дверь и взволнованно глядя на засыпающую в руках хозяина Эву. Хозяйку…
Доминик быстро поднялся в спальню, скинул обувь и, не выпуская дрожащую девушку из рук, лег на кровать, накрыл обоих одеялом и затих, прислушиваясь к ее дыханию. Только через несколько минут он ощутил, что берсерк отступил, поэтому немного расслабился и выдохнул: любимая женщина рядом, под защитой, никто больше не сможет добраться до нее. Ведь обдумать сложившуюся ситуацию и наметить дальнейшие планы можно чуть позже, когда Эва согреется, и расслабится полностью, и спокойно уснет, а он окончательно уверится, что она жива.
«И вот тогда пусть весь мир готовится, — мысленно предупредил Доминик, — я иду искать свою жертву».
Сначала я подтянула к себе поближе замерзшую ногу, повернулась, накрыла другой и, наверное, с минуту полежала, наслаждаясь в коконе окружающего меня тепла. Затем холод, откуда-то взявшийся среди лета, перекинулся на нос, поэтому накрылась одеялом с головой. Но, вскоре почувствовав «зов природы», высунулась наружу и чуть не заорала: в темноте на меня преданно таращил косые глаза Звонок; из пасти призрачного пса, меж кривых, непропорционально больших клыков свесился язык; а вокруг его жутковатой морды топорщатся редкие прядки шерсти. Да, это мелкое страшное привиденьице любого до сердечного приступа доведет. Только таким вот образом, признав меня хозяйкой сразу же после переезда к Доминику, пес-фантом выказывал, насколько рад моему пробуждению.
Звонок уже открыл пасть, чтобы приветственно залаять, но я успела шикнуть на него: