Внутренне содрогнувшись, я запустила процесс и здесь, без сомнений, в комнате пыток. Я пыталась абстрагироваться, внутренне отстраниться и уйти в себя, чтобы не видеть и не слышать мук и «мычания» жертвы, но выходило плохо. Дар зеркальщика не позволяет безвозмездно подсматривать за прошлым, чтобы не было желания делать это попусту.
Эта комната была свидетелем сущего кошмара, впитала в себя столько боли и ужаса, что каждая гладкая поверхность буквально выплескивала информацию, стремясь освободиться. Очиститься!
В тот момент, когда жертву буквально разрезали пополам, она схватила какой-то предмет под серым пятном, нам невидимый, и дернула к себе, теряя последние силы и с невероятным облегчением выдохнув. До этого я пыталась прокручивать картинки быстрее, чтобы самой не сойти с ума, но боялась пропустить что-нибудь важное. Не упустила!
— Стой, — вскрикнула я и всем существом ощутила изумление присутствующих в комнате мужчин. Каждый замер и напрягся, видимо, посчитав, что чем-то помешал мне. Сглотнув, с трудом просипела: — Она помогла нам, последнюю каплю жизни потратила, чтобы помочь. У несчастной столько боли скопилось, даже его артефакт на миг дал сбой… смотрите…
На тумбочке стоял будильник — старенький совсем, с усиками черных длинных стрелок, металлическим корпусом и кнопкой сверху. Видимо, еще утром в день гибели он разозлил хозяйку трезвоном, за что та «отвернула» его циферблатом к стене. И именно на задней блестящей поверхности мелькнуло отражение лица убийцы. Я медленно, с трудом удерживая магию отражений от опустошения памяти предметов и зеркал, подошла ближе к кровати и усилила дар, направляя на металлическую поверхность будильника, увеличила изображение.
— Блондин…
— Узкое лицо, кажется, карие глаза, точно, туманник, смотрите, как они сияют магией…
— Что он держит в руках? Вы видите?
— Это…
— Это душеловки экзорциста! — опознал предмет Арджан, почти вплотную встав у меня за спиной. — Сожри его туман!
Еще с полминуты я сопротивлялась собственному дару, удерживая расплывчатое искаженное изображение маньяка, а потом с мучительным выдохом отпустила процесс в «свободное плавание». «Досмотрела» все до последней картинки вместе со следователями, надеясь поймать более четкое отражение, но тщетно.
Пока я на дрожащих от слабости и пережитого кошмара ногах переводила дух в прихожей, Лайл оценил мой дар:
— К сожалению, я не умею задерживать образы, как вы. И так четко контролировать каждое отражение. У вас, Эвелина, выходит гораздо более полная картина происшедшего.
Больше книг на сайте -