– Сюда нельзя, – только и могла сказать Алексия. Но слова никак не вязались со счастливым выражением лица. Ей так хотелось войти…
– Тебе можно…только тебе и можно. Сегодня твоя свадьба. Сегодня твой день. Смелее…
Алексия медлила лишь одно мгновение. Как только она перешагнула порог, Ева медленно закрыла дверь и прошептала:
– Они оба заслужили своё счастье. А мне…мне здесь больше делать нечего. Я лишняя. Так что идём собирать пожитки и уходим.
Приподняв края свадебного платья и ступая как можно осторожнее, Алексия медленно приближалась к Мерону. И снова его глаза. Она смотрела только на них. Они излучали тихую радость, смысл которой оставался для неё загадкой, как и слова которые прозвучали с противоречивой торжественностью:
– Сегодня мой праздник, но всё будет только по твоему желанию!
Ужас, подобный острым иглам, стал пронизывать её тело раз за разом, как только рука Мерона обвилась вокруг её стана. Рука Алексии так и не дотянулась до руки Мерона. Она резко побледнела и отступила назад. Затем опустила голову и с глубоким отчаянием выдавила из себя одно слово:
– Прости!
В этот миг она ощутила, как что-то оборвалось внутри, остановилось. И словно чувствуя возникшее напряжение, смолкла и музыка. Очарование, царившее мгновение назад, исчезло без следа. Алексия не смела поднять голову. Она не могла посмотреть ему в глаза. Как же хорошо всё было. Она и не мечтала о настоящей свадьбе. И вот сейчас, здесь…нужно было сделать ещё один маленький шаг. Только один шаг. Она всё испортила. Уничтожила всю радость.
– Всё будет только по твоему желанию. Тебе ведь хочется танцевать? Танцуй одна.
Эти слова совершенно её потрясли. Она ожидала упрёков, ожидала злости, да всего, что угодно, но не того, что случилось. И куда он идёт? Она не сводила взгляда с фигуры Мерона, или «этого человека», как она его называла. Он подошёл к роялю, снял пиджак и повесил его на стуле возле стены. Затем закатал рукава и сел за инструмент. Первые звуки коснулись её слуха. А затем…мелодия полилась подобно дождю, где каждая капля несла с собой чувственность, нежность и очарование.
Ничего прекраснее она в жизни не слышала. Эта музыка принадлежала ей. Ей одной. Он играл для неё. Играл, после того, что она сделала. Алексия чувствовала, как слёзы помимо воли наворачиваются на глаза.
Мерон прекрасно видел, что с ней происходит, поэтому перестал играть, поднялся и направился к ней. Остановившись перед Алексией, он мягко произнёс:
– Вот они женщины. Им бы радоваться, а они стоят посреди зала в свадебном платье и плачут. Хочешь вернуться домой?