По крайней мере, если его предложение примут, он будет точно знать, что причина не в деньгах, которых у него слишком много. Только одно это стоило риска. Но как же он женится? Да очень просто. Будет предлагать руку и сердце всем девушкам, которые ему понравятся. Кто первой согласится, та и станет его женой. «Так нечестно, – возразил сам себе Мерон. – Я ведь потом найду тысячу причин, чтобы отказаться. Надо чётко сформулировать условия сделки, иначе ничего не получится. Итак. Условие первое. Женюсь, если предложение делаю я, а она соглашается и идёт до конца, при этом, ничего не зная о финансовой стороне будущего супруга или зная о его бедности. И наоборот. Женюсь, если кто-то вдруг решит сделать мне предложение на тех же условиях. Теперь всё честно», – Мерон с облегчением выдохнул и заулыбался. Второе исключено, а первое зависит только от него. Так что можно, как и подобает мужчине в таких случаях, дать клятву. Но только на сегодня. Скажем, до двенадцати ночи. Мерон уже хотел дать самому себе такую клятву, но вспомнил об Ашоте. «Етишкин пистолет», – вырвалось у него, – да они меня сходу женят. Я сам отправляю себя на заклание. «Нет, нет, – тут же возразил себе Мерон, – если меня узнают, это не будет считаться, так как прямо нарушает условия сделки. А если не узнают, никто ничего не предложит. Они не такие люди, чтобы отдавать дочь за незнакомого человека. С этой точки зрения, можно чувствовать себя совершенно спокойно. Так что, можно спокойно клясться. Ничего путного, конечно, не получится, но впечатлений хватит на весь день…. Решено. Клянусь, – мысленно, но не менее торжественно, произнёс Мерон. – Клянусь жениться на первой встречной. Если она не будет знать, что я богат. И если она дойдёт до конца. И наоборот. Время в положение жениха и невесты, не ограничено. Вот теперь всё предусмотрел. Можно расслабиться, а потом приступать к действиям».
Мерон вначале расхохотался, довольный своей выдумкой, но чуть позже закрыл рот и прислушался. Через два столика от него сидели три девушки и, по всей видимости, говорили именно о нём. Он сделал этот вывод, когда увидел неприязненные взгляды, направленные в свою сторону. Ко всему прочему, все три обладали изяществом, красотой и великолепными манерами. Мерон намётанным глазом определил в них моделей, которые приехали в Россию, скорее всего по делам. По меньшей мере, две из них точно соответствовали его предположению. Он часто общался с моделями, и очень хорошо знал все эти нарочито показные движения и знающий себе цену взгляд. Обе были брюнетками. Третья, по поводу которой у Мерона появились некоторые сомнения, обладала русыми волосами; в сочетании с голубыми глазами и мягкой улыбкой, она выглядела не менее привлекательно. Но, в отличие от них, она старалась не привлекать к себе внимание. Более того, Мерон не без удивления заметил, что эта девушка всякий раз, как только замечает пристальный мужской взгляд, краснеет и отводит глаза. «Скромница, значит не модель, – сделал вывод Мерон, исподтишка наблюдая за этой девушкой. – Вот уж точно, кому можно предложить руку. Она даже слово в ответ не скажет. Интересно, что же они говорили?». Этот вопрос заинтересовал его ещё и потому, что девушки говорили громко. Они вели беседу на греческом языке, будучи уверенными в том, что их никто не понимает. Но Мерон неплохо знал этот язык. Он вёл бизнес в Греции. Да и в университете очень долго его изучал. По этой причине то, что оставалось для других загадкой, для него обернулось неприятностью. Девушки действительно обсуждали именно его. Он отвёл взгляд в сторону, делая вид будто не замечает их, а сам навострил уши.