Когда Ермолай сказал, что порой удивлялся неиссякаемой энергии Ципок, майор улыбнулся и бросил:
– В вещах Ципок и у нее дома нашли таблетки первитина, это стимулирующий наркотического действия препарат.
Ермолай вспомнил, как сам по предложению Ципок принимал белую таблетку.
«Действительно, – подумал, – тогда у меня быстро появился прилив сил и желаний, – напрягся. – И при последней нашей встрече она пила эти таблетки, я ей их давал… – вспомнил ее ужасное лицо, кровь из носа, рвоту… – Может, от них она и умерла?!».
После того, как Ермолай закончил свое повествование, Истомин задал пару вопросов. Выслушав ответы, вымолвил:
– Ты, Сергеев, являешься офицером, поэтому я тебе по секрету, не для передачи третьим лицам, сообщу. Ципок была завербована немецким Абвером в 1939 году, она тогда жила на Западной Украине. С приличной легендой она была внедрена в органы НКВД и направлена в Ленинград. Ловко сумела втереться в доверие генерала Иванова, стала его любовницей, получила досрочно звание капитана. Благодаря этому, много разнообразной информации передала своим немецким хозяевам. В последнее время активно участвовала в операции по подготовке ну и, разумеется, захвату нашего золота.
Ермолай с большим интересом и внутренним волнением выслушал майора.
«Вот это да!» – воскликнул.
Выжатый, как лимон, он прошел в свое купе, Ирина по-прежнему мирно спала. Ермолай завалился на свою полку. Перед глазами стояла Ципок: красивая и нагая, неудержимая и ненасытная в сексе, порой с холодными, а порой с горящими глазами… Ему было трудно представить ее в качестве коварного, немецкого разведчика-убийцы.
Он долго ворочался, отгонял разного рода мысли, пока, наконец, не заснул…
* * *
Берлин, помпезное здание имперской оперы…
Мартин Борман проводил скучное партийное мероприятие. Как водится, первые лица Рейха отсутствовали. Большинство приглашенных лиц второго и третьего эшелона власти не стали, вернее, побоялись, игнорировать приглашение.
В перерыве в фойе к адмиралу Канарису подошел Шеленберг и, расплываясь в улыбке, громко произнес:
– Разрешите поприветствовать многоуважаемого и мудрого мэтра разведки, господина адмирала.
Канарис не любил молодых, да ранних выскочек. Сколько этот выскочка разных доносов и пасквилей написал на адмирала?! Но в последнее время Шеленберг набирал силу и вес, выполнял некоторые необычные поручения руководителей Рейха. Еще с полгода назад Канарис и разговаривать бы с ним не стал, но сейчас приходилось считаться и даже быть корректным.
– Взаимно рад приветствовать молодую поросль и надежду Германии, – полуулыбнувшись, тихо изрек Канарис.