Таджик выразительно указал на стол, потом встал со стула и молча двинулся к выходу.
– А ты что, не будешь есть с нами? – тихо спросил Сергей.
– Нет! – услышал он в ответ. – С неверными мне есть не пристало!
– Не понял! Он что, воевать собрался? – возмутился Сергей, но кореец толкнул его в ногу и, когда таджик скрылся за дверью, с убийственным спокойствием констатировал:
– А ты думаешь, что нет? Глубоко заблуждаешься, мой друг! Государство наше начинает трещать по швам! В республиках Средней Азии сейчас вовсю начинают шевелиться националисты, и все из-за войны в Афганистане и исламской революции в Иране. Там не все так просто, как преподносит нам наша идеологическая машина.
– Разговорчик у нас получился наивеселейший, ничего не скажешь!
– Да ладно, не унывай! Мои слова не принимай близко к сердцу. Это я, как человек восточный, эмоционально думаю и во всех делах вижу подвох. Это моя слабость. Давай, ешь! Наши воины ислама старались, не обижай их.
Сергея не нужно было убеждать. За день он сильно проголодался и сейчас с удовольствием накинулся на еду.
Возвращался он в расположение учебного взвода поздно вечером. Вадик Хамелеон опять отличился. После обеда курсанты в очередной раз разгружали в хозяйственном блоке продукты. После этого толстый прапорщик со склада обнаружил вскрытый ящик со сгущенным молоком. Вместе с Фурсуновым они провели в казарме обыск и в тумбочке Вадика нашли четыре украденные банки. Банки, естественно, вернулись к хозяину, а Фурсунов подтянул сержанта Божичко, который был мастером устраивать экзекуции. Наказание в армии – дело коллективное, и жесткую процедуру отбой-подъем устроили всему взводу.
Когда Сергей зашел в казарму, хохол стоял, широко расставив ноги, с зажатой в руке обгорелой спичкой и зловещим голосом вторил:
– Восемь скрипов! Взвод, подъем. Курсанты вскочили с коек.
– Что-то вы расслабились, товарищи курсанты, к концу учебы! – продолжал сержант. – Не успеваем отбиваться? Еще раз повторяю, что спичка горит сорок пять секунд, и за это время вы должны отбиться для сна, предварительно аккуратно сложив одежду. Каждый раздавшийся скрип пружины после того, как погаснет огонь, будет равен количеству последующих отбоев и подъемов. Поняли? Не слышу!
– Так точно, товарищ сержант! – стройным хором голосов прокричали курсанты, удивив этим Сергея.
По их слаженным действиям было видно, что отбиваются они давно. Ведь о существовании этой процедуры они совсем забыли, она не возобновлялась со дня приезда Чучина. Божичко опять чиркнул спичкой, а Фурсунов насильно затолкал Сергея в комнату отдыха, чему тот несказанно обрадовался, хотя со своей больной рукой все равно ничего бы не смог сделать. Присев на стул, он задумался. Ему безумно захотелось увидеть Олю, но ее образ упрямо не хотел всплывать в памяти. Сергей бросил эту затею и неожиданно вспомнил, что он никого не спросил о своей почте. За это время должна была прийти уйма писем. Словно читая его мысли, в комнату неожиданно вошел Фурсунов с толстой пачкой конвертов в руках.