– Но… я не понимаю…
– Моя сестра должна была всю ночь оставаться в своей комнате, – продолжила Кортни – нет, Эли. – Когда утром мои родители увидели только меня, они подумали, что перед ними Кортни, ведь Эли ушла ночевать к Спенсер. Я пыталась убедить их в том, что Эли – это я, но они мне не поверили, потому что обычно так вела себя Кортни. «Я – Эли, я – Эли», – вечно талдычила она.
– О боже, – прошептала Эмили. Съеденные недавно крекеры с арахисовым маслом отозвались отрыжкой.
– Потом, когда сестра по имени Эли не вернулась домой с ночного девичника, они места себе не находили. Решили, что я, Кортни, сотворила нечто ужасное. Они не могли держать дома больную дочь в то время, как пропала другая, поэтому на следующий же день отправили ее обратно в интернат. Только вот… это была я. – Она приложила руку к сердцу, и ее глаза наполнились слезами. – Это был сущий ад. Они ни разу не приехали ко мне. Только Джейсон постоянно навещал Кортни, но даже он не хотел меня слушать, когда я умоляла его поверить в то, что я – Эли. У них в головах как будто щелкнул выключатель, и я для них умерла.
За окном прогрохотала соседская «Хонда Сивик». Залаяла собака, лай подхватила другая. Эмили неотрывно смотрела на девушку, что сидела напротив. Девушку, которая уверяла, что она Эли.
– Но… почему ты не позвонила нам, прежде чем тебя отправили туда? – спросила Эмили. – Мы бы знали правду.
– Родители запретили мне пользоваться телефоном. И в больнице тоже не разрешали звонить. Я словно оказалась в тюрьме. – Слезы текли по лицу Эли. – Чем настойчивее я пыталась объяснить, что являюсь Эли, тем охотнее врачи склонялись к мнению: мне становится все хуже. Я поняла, что смогу выбраться оттуда, только если соглашусь стать Кортни. Мои родители до сих пор не знают, кто я на самом деле. Если я скажу им правду, они отправят меня обратно. – Она икнула. – Я просто хочу вернуться к прежней жизни.
Эмили предложила ей носовой платок из коробки на тумбочке и взяла один для себя.
– Так чье же тело нашла полиция?
– Кортни. Мы близнецы, так что у нас одна ДНК. У нас даже стоматологические карты одинаковые. – Она посмотрела на Эмили со смесью горя и отчаяния. – Я помню все о тебе, Эмили. Я танцевала, когда мы курили семена одуванчика. Я на этих фотографиях, что висят у тебя на стене. Я помню, как мы познакомились, и никогда не забывала наш поцелуй в домике на дереве.
Запах ванильного мыла ударил Эмили в ноздри. Она закрыла глаза и почти увидела ошеломленное выражение лица Эли после того поцелуя. Они с Эли больше никогда не обсуждали это. Много раз Эмили порывалась завести разговор, но боялась, тем более Эли начала поддразнивать ее, намекая на то, что произошло между ними.