Я замираю. Мне кажется, что с тех пор, как Эдвард уехал, тестов прибавилось. Он как будто меня проведывает. Проверяет из своего далекого офиса на стройке, по-прежнему ли я спокойна, умиротворена, живу по правилам.
А главное – если бы «Домоправитель» не был отключен, я бы, не задумавшись, напечатала «Беременность рекомендуемая диета». Теперь я должна помнить, что нужно пользоваться соседским вай-фаем для всего. По крайней мере, пока я не рассказала Эдварду.
И, думаю я, пока не узнала, что на самом деле произошло с Эммой. Потому что сообщение Эдварду моего секрета и раскрытие мной его секретов теперь связаны друг с другом, и раскрыть их мне нужно как никогда. Я должна узнать правду ради своего ребенка.
Тогда: Эмма
Инспектор Кларк снова вызывает меня в участок на разговор. Процесс явно набирает обороты, потому что он проводит меня не в свой малюсенький кабинет, а в просторную, ярко освещенную переговорную. С одной стороны стола сидят пять человек. Один из них в форме – мне кажется, что он высокого звания. Рядом с ним миниатюрная женщина в темном брючном костюме. Затем Джон Брум, обвинитель, который был на слушаниях о залоге. И сержант Уиллан, мой офицер поддержки[8]; она сидит чуть в стороне от остальных, словно показывая, что ей не по рангу всерьез участвовать в происходящем.
Инспектор Кларк, который до этого момента имел обычный свой обычный благодушный вид, указывает мне на место напротив миниатюрной женщины, а сам садится через стол от сержанта Уиллан. Передо мной графин воды и стакан, но, как я вижу, печенья и кофе нет. Сегодня никаких чашек с Гарфилдом.
Спасибо, что пришли, Эмма, говорит женщина. Я – прокурор Патрисия Шептон, а это – старший суперинтендант Питер Робертсон.
Тяжелая артиллерия. Здравствуйте, говорю я и машу им рукой. Я Эмма.
Патрисия Шептон вежливо улыбается и продолжает: мы собрались, чтобы обсудить доводы Деона Нельсона, обвиняемого в изнасиловании и краже со взломом. Как вам, наверное, известно, по нынешним правилам защита и обвинение должны обмениваться информацией до начала процесса, чтобы дела не доходили до суда без необходимости.
Мне об этом не было известно, но я все равно киваю.
Деон Нельсон заявляет, что был ошибочно опознан, продолжает она. Она достает документ из лежащей перед ней стопки и надевает очки. Потом смотрит на меня поверх стекол, словно ждет от меня реакции.
Я не видела его во время слушаний о залоге, быстро говорю я.
Несколько свидетелей утверждают обратное. Однако мы не этот момент собирались обсуждать.
Мне от этого почему-то не легче. В ее тоне и безмолвных, настороженных лицах остальных есть что-то, от чего мне не по себе. Атмосфера стала серьезной. Даже агрессивной.