– То есть вы просто соблюдали формальности?
– Так, не поймите меня неправильно. Начальству, может, и было все равно, кого арестовывать, но моя команда работала как следует, когда мы его допрашивали. Ничто не говорило о том, что Уэйкфилд имел какое бы то ни было отношение к гибели Эммы. Единственной его ошибкой было с ней связаться. Но я, в общем, не могу его винить. Как я уже говорил, она очаровывала мужчин постарше и помудрее него. – Он хмурится. – Но вот что было необычно. Большинство людей, которых полиция ловит на вранье, довольно быстро раскалываются. А Эмма ответила очередной ложью. Может, ей адвокат присоветовал, но все равно реакция нетипичная.
– А по-вашему, как она погибла?
– Версии две. Первая – суицид. Из-за депрессии? – Он качает головой. – Вряд ли. Скорее, ее ложь ей же боком вышла.
– А вторая?
– Самая очевидная.
Я хмурюсь. – Какая это?
– Вы, кажется, не рассматривали вероятность того, что ее мог убить Деон Нельсон.
Это правда – я слишком сосредоточилась на Эдварде и Саймоне, и вероятность того, что это мог быть кто-то другой, не приходила мне в голову.
– Нельсон был – да и остается, наверное, – поганым типом, – продолжает он. – Его впервые обвинили в рукоприкладстве, когда ему было двенадцать лет. Когда Эмма едва не посадила его по выдуманному поводу, он мог захотеть отомстить. – Он на миг умолкает. – Эмма, кстати, так и говорила. Она сказала нам, что Нельсон ей угрожает.
– Вы что-нибудь предприняли?
– Мы приняли к сведению.
– А это не одно и то же?
– Ей вынесли предупреждение насчет траты времени полиции. Думаете, после этого мы стали бы носиться с каждым ее обвинением? И так уже сложилось впечатление, что мы слишком поспешно предъявили Нельсону обвинение в изнасиловании. Его адвокат заявила о дискриминации по расовому признаку, поэтому мы бы ни за что к нему не сунулись без надежных улик.
Я думаю. – Расскажите о записи в телефоне Эммы. Как так получилось, что вы решили, что это изнасилование, хотя его там и близко не было?
– Потому что это было жестоко, – без выражения говорит он. – Может, я старомоден. Я не знаю, как такое может нравиться. Впрочем, если я за двадцать пять лет полицейской службы что-то узнал, так это то, что чужую сексуальную жизнь понять нельзя. Сегодня молодежь смотрит это грязное, жестокое порно в Интернете и думает, что было бы забавно снять то же самое на свой телефон. Мужчины обращаются с женщинами, как с вещами, женщины готовы им подыгрывать. Почему? Просто ума не приложу. Но в случае Эммы Мэтьюз так и было. Причем с лучшим другом ее кавалера.