Шин осторожно положил свой трофейный автомат рядом с люком, разглядел Федькин и, подтянувшись на руках, поднялся на палубу, где недавно случился стремительный бой. Тишина, окутанная противным дымом, была обманчива, но опасностей и угроз не наблюдалось.
Дайвер встал на палубу, поднял свой автомат, сделал шаг влево. Тихо.
Выставив по направлению своего движения холодный ствол автомата, Шин решился продвинуться немного вперед, туда, где они оставили свои ласты и пояса. Вторая лампа аварийного освещения горела и здесь. Единственной разницей являлась отсутствие уничтоженного взрывом плафона. И тем не менее лампа, провисшая на проводах, светила. Ярко и помигивая. Это раздражало, и при этом противном мигании чудились монстры и ужасные порождения там, дальше, в темноте коридора, где фонари все-таки разбились. Эти ужасы подстегивали подсознание и древние детские страхи.
В полной тишине, где слышно только удары своего сердца в ушах и шелест снаряжения, в задымленном отсеке, как в тумане, Шин и разглядел настоящий ужас. От неожиданности он попятился, неуклюже и даже как-то сразу обеими ногами запнулся и в следующий миг выдал оглушающую и ослепляющую очередь из автомата. Стрелял вроде бы туда, куда надо, но на самом деле пластанул выше, с каждым выстрелом задирая ствол. Пока не плюхнулся на задницу, ожидая атаки противника. Нервы – на пределе. Они просто вибрировали, как перетянутые на колках головки грифа струны гитары, и норовили оборваться. Но тогда паника, хаос и смерть. Кровь прилила в голову, но Шин сдержался, чтобы не закричать. Удержал себя в руках, с трудом, но удержал.
Но и в отсеке ничего не происходило. Ни движения, ни звука.
А монстр… монстр лежал там, где и был – бездыханный, застывший и… разорванный!
Шин с опаской выставив вперед ствол, приблизился.
Тело пришельца очень остро смахивало на большого тюленя или морского льва. От зауженного места на теле существа в разные стороны тянулись какие-то переплетенные веревки, невероятной длины. Осмотревшись, дайвер понял, что ту черную колышущуюся шторку выставлял этот самый инорг. Скорее всего, эта мерзость выбрасывала перед собой, какой-то внешний орган. Например, желудок или хватательную конечность – в виде сети или обволакивающей субстанции. Везде – на скругленных переборках, на палубе, на ракетных стаканах – имелись прилипшие черные фрагменты той самой пленки. Выстрелы Федьки не могли причинить этому парусу каких-то серьезных повреждений, а вот граната – другое дело.
Удерживая свой автомат на запястье левой руки, Шин с чувством перекрестился. Господи! Слава тебе, что уберег нас в каверзе и страшных стенаниях!