Она почти застонала от резкого пульсирующего удовольствия, нахлынувшего на нее. В предвкушении.
Александр откашлялся.
— Может быть, ты должна пойти на свидание, Миа, — сказал он мягко, — если ты никогда не были ни на одном. Это может быть весело.
Хуан смотрел на нее, открыв рот, как будто их кошка в придачу вдруг начала говорить на финляндском языке. Ее мать в шоке прижала руки к щекам, в ужасе от драмы, разыгравшейся за столом.
Миа содрогнулась. Она медленно села, понимая, что Александр пытается свести к минимуму нанесенный ею ущерб. Скрыть все. Взять под контроль. Он понял ее и теперь защищает.
Ее лоно сжалось.
— Я подумаю, — сухо сказала она, поднимая нож и вилку.
Хуан, не стал возражать против такого аргумента, выдохнул.
— Хорошо, — и начал есть. Бруно, поколебавшись, последовал его примеру.
Это был самый неловкий обед в ее жизни, но все, о чем Миа могла думать, это о мужчине на другой стороне стола.
Он хотел ее.
Девушка ощущала свое тело, словно в огне от возможности того, что может произойти. Она даже с безмятежным юмором представила свое первое свидание. Ту часть, где она, одетая в девственно белое платье, принимает предложение брата прокатиться в кино, неуклюжую попытку Бруно соблазнить ее на заднем сиденье автомобиля, с почти истерическим весельем. Затем Бруно проводил ее до дома, и пусть она и чмокнула его в щеку на прощание, но не пригласила внутрь. Хуан ждал ее на крыльце, как положено большому серьезному брату, Миа пожелала ему спокойной ночи и отправилась спать, где могла остаться наедине своими мыслями.
Александр ждал ее в комнате.
Миа не думала, что ее тело могло воспламениться еще больше, но в тот момент, когда она увидела его, сидящего на краешке ее узкой кровати, девушка покраснела с головы до пят. Ее соски затвердели. Она сглотнула, когда ее рука замерла над выключателем света.
Александр провел длинным пальцем по губам, но осторожность была излишне. Она знала из-за длительного собственного опыта самоудовлетворения и оргазмов, что стены в доме были как тонкая бумага.
Миа оставила свет выключенным, скинула туфли и откинула их в сторону к другой обуви, присела на край кровати рядом с ним. Прижалась губами к его уху. Так близко, что могла чувствовать тепло его тела.
— Ты залез в мое окно? — прошептала Миа на английском.
Он повернул голову, чтобы в ответ прошептать ей на ухо. Его дыхание овевало ее щеку.
— Это было не так трудно. И мы должны поговорить.
— Мне нравиться твой голос, когда ты говоришь на английском.
— Удивительно. Английский очень уродливый язык, — он замолчал. — Миа, у тебя есть какие-либо преставления о том, что ты творишь? О том, на что ты напрашиваешься?