- И прекрасно себя чувствует, - сказала Эля. – Но, насколько я его знаю, он не стал бы проводить такие кровожадные опыты…
- Люди быстро меняются, - сказал Рома. – Особенно если менять их специально.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, есть много способов заставить человека делать то, что он делать не хочет. Например, можно взять его детей, или внуков, и начать резать их на кусочки. Пальчик сегодня, пальчик завтра, ушко послезавтра. И мнение у человека меняется кардинально.
- Это средневековье какое-то! – возмутилась Эля.
- Зато эта методика работала во все времена. И в Средневековье, и сейчас. Или ты думаешь, что террористы-смертники добровольно, из каких-то религиозных соображений, идут на подрывы? Ни в каком случае! Убивая себя, они спасают свои семьи, которые в это время находятся в руках заказчиков! А чтобы придать этому делу благопристойный вид, соответствующий религиозным требованиям борьбы с инакомыслием, смертников обозначают «святыми», со всеми прилегающими почестями – гуриями и бесконечным раем на той стороне границы жизни и смерти. Но на самом деле, это только кровавый шантаж и обман, ничего общего не имеющий с религиозными устоями.
- То есть, ты уверен, что Симахин в руках этих головорезов?
- Или он их возглавляет!
- А кто они?
- Я не знаю.
- Насколько плотно этим делом занимается госбезопасность?
- Люди работают. Москва в курсе.
- Или Москва в курсе, и люди работают.
- Скорее даже так.
В этот момент за окном мелькнула какая-то тень, и Рома со всей ясностью осознал, что входную дверь, после того, как они пришли с пожара, он не подпер лавкой так, как всегда делал прежде.
- Тихо, - прошептал он, нащупывая рукой автомат.
За дверью скрипнула половица крыльца, и кто-то стал проворачивать ручку замка.
- Тихо, - снова прошептал Рома, снимая автомат с предохранителя – благо, что тот был оснащен специальной пластиной под указательный палец, что сильно упрощало работу с ним одной рукой.
Без шума и скрипа дверь стала открываться.
Рома повел стволом в сторону двери, в готовности включить яркий оружейный фонарь.
- Чего бы сейчас не произошло, из-за меня не высовывайся, - успел шепнуть Рома.
Он почувствовал, как Эля вся сжалась, крепко ухватившись за его плечо.
В чуть приоткрытую дверь во флигель что-то просунулось, и Рома понял – ствол ружья. Осознавая, что он направлен не на него, все же Роме пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы сразу не включить фонарь – он решил дать возможность незваным гостям окончательно проявить себя – чтобы потом можно было действовать со всей беспощадностью.