– Милостивый государь!
– Амалия Константиновна, ну честное слово… Уговорили: тысяча. Тысяча франков!
– Покупайте «Пти Паризьен!» – отчаянно прокричал голос за окном.
Торг в кабинете продолжался, и наконец ценой нешуточных усилий Амалия выжала из собеседника полторы тысячи полновесных золотых франков. Но она не была бы Амалией, если бы не добавила:
– В сущности, этих денег хватит только, чтобы у хорошей портнихи косынку заказать.
– Расшитую жемчугами? – невинным тоном поинтересовался резидент.
Амалия расхохоталась. Осетров покачал головой и выдал собеседнице расписку, по которой ей в любое время могли выдать сумму, о которой они условились.
– Надеюсь, вы навестите нас, когда вернетесь из Мадрида, – сказал резидент, когда Амалия поднялась с места, пряча расписку в сумочку.
– Даже не сомневайтесь, милостивый государь, – отозвалась его собеседница.
Когда Амалия покинула посольство, расписки при ней уже не было, зато сумочка заметно потяжелела. Баронесса купила газету, убедилась, что там нет ни слова о дуэли, подумала, что информацию, вероятно, напечатают в вечернем выпуске, и отправилась по магазинам.
Днем, когда Амалия вернулась к себе, она обнаружила, что ее ждет Сергей Васильевич Ломов. Вид у него был на редкость удрученный, и баронесса решила, что у ее коллеги какие-то неприятности или, может быть, проблемы личного характера.
– Прошу вас, присаживайтесь, Сергей Васильевич, – сказала Амалия, раскладывая на столе свертки и пакеты с покупками. – Может быть, вы хотите чаю или кофе? Надеюсь, вам не пришлось долго ждать?
– Собственно говоря, я шел мимо и просто так решил зайти, – буркнул Ломов, опускаясь на диван. – Нет, мне ничего не надо, ни чая, ни кофе. Я слышал, вы присутствовали при дуэли виконта с Уортингтоном?
– Присутствовала – слишком громко сказано, – отозвалась Амалия, не удержавшись от улыбки при воспоминании о том, как ей пришлось взбираться на дерево. – А кто вам сказал, что я…
– Осетров. По его словам, вы написали о виконте отчет в духе Юлия Цезаря: пришел, увидел, победил.
Амалия запротестовала, но она тотчас же заметила, что собеседник не слушает ее возражений.
– В любом случае Уортингтон вам более ничего не должен, – добавила Амалия. – Счет закрыт.
Ломов покосился на нее, словно не решаясь сказать кое-что, но они были коллеги и в известной степени равны, так что он решился.
– Я был в морге, – сообщил он.
– О!
Больше Амалии ничего не пришло в голову.
– Понимаете, – продолжал Ломов, – то, что произошло, не лезет ни в какие рамки. Человек, не державший в руках оружия, укладывает профессионала, с которым и опытный зубр бы не справился… Короче, я не мог отделаться от ощущения, что нас разыгрывают.