– Он говорил что-нибудь еще? – спросила Амалия.
– Конечно, говорил: «Здравствуйте», «До свидания» и еще что-то насчет погоды. – Осетров положил листок на стол. – Но ни слова о дуэли, Амалия Константиновна, ни слова о Уортингтоне и ни слова о том, кто его убил.
– А как Сергей Васильевич выглядел? Вы упоминали, что расспрашивали господина Елагина об этом.
– И Виктор Иванович не раз и не два ответил мне, что господин Ломов выглядел абсолютно обычно и не подавал никаких признаков беспокойства.
– Тогда еще один вопрос. Не заметил ли Елагин, чтобы за ними кто-то следил? Или, может быть, уже на вокзале кто-то уделял Сергею Васильевичу слишком много внимания?
– Виктор Иванович ничего подобного не помнит.
– А на его свидетельство вообще можно положиться?
– Он человек трезвомыслящий и не склонный к преувеличениям. Впрочем, лично я уверен, что если за Ломовым следили, у этих людей хватило ума не попадаться Елагину на глаза.
Амалия считала, что вполне владеет собой, но она едва не подскочила на месте, когда внезапно начали бить стенные часы. Хотя ей не было жарко, она достала веер, раскрыла его и стала им обмахиваться, чтобы выгадать время и привести в порядок мысли.
– По правде говоря, – негромко заговорила она, – меня больше всего беспокоит то, что Сергей Васильевич до сих пор никак не дал знать о себе.
– А меня беспокоит другое, – признался Осетров. – Если Ломов стал обладателем информации, из-за которой можно поплатиться жизнью, он должен был это понять. А раз так, он обязан был обезопасить себя и поделиться ею.
– Именно поэтому вы расспрашивали меня, не получала ли я вестей от него, когда была в Испании?
– Совершенно верно.
– Я уже сказала и повторю еще раз: я ничего не получала.
– А если вы разминулись с письмом? Такое ведь может случиться.
– Тогда оно догонит меня в Париже, – отозвалась Амалия. – Я распорядилась пересылать почту, если таковая будет, на свой парижский адрес.
– Вы сообщите мне, если…
– Само собой. Вы могли и не спрашивать… Скажите, а Сергей Васильевич не мог отправить сообщение напрямую генералу Багратионову?
– Тогда ему пришлось бы воспользоваться нашими службами, – ответил Осетров. – Я уже наводил справки: через посольство Ломов ничего не отправлял.
– Что ж, тогда нам остается ждать, не объявится ли в мадридской почте то, что нас интересует. Скажите мне еще вот что: секунданты покойного Уортингтона…
– Вы имеете в виду Хобсона и Скотта?
– Да. Они уже покинули Францию?
– Возможно, вы не знаете, что с ними произошла неприятность. – Осетров усмехнулся. – Средь бела дня на оживленной улице на них как бы случайно наехала карета. Оба получили серьезные увечья и сейчас лежат в постели. Особенно не повезло Скотту, но сейчас, кажется, его жизни больше ничто не угрожает. – Он пытливо всмотрелся в лицо Амалии. – Вы собираетесь с ними увидеться?