Да, можно изобрести объяснения, одно правдоподобнее другого, но Амалия внезапно поняла, почему не верит ни одному из них. Елагин не заметил слежки, и Ломов, судя по словам своего спутника, тоже ее не заметил. Конечно, Виктор Иванович молод и вполне мог что-то упустить, но Амалия знала Ломова слишком хорошо и верила, что уж он-то не упустил бы ничего. Значит, слежки не было, а не было потому, что она не нужна, когда ты точно знаешь, что твой объект в определенный день и час сядет на поезд. Сергея Васильевича ждали уже в экспрессе, и в купе к нему заглянули, чтобы проверить, на месте ли он.
Амалия услышала, что Елагин обращается к ней, и повернулась к нему.
– Мне очень стыдно, сударыня, что я так вас разочаровал, – сокрушенно промолвил молодой человек.
– Что вы, Виктор Иванович, даже не смейте так думать, – вполне искренне ответила баронесса Корф. – Наоборот, вы очень мне помогли!
Даже самый незначительный успех окрыляет, и, узнав от Елагина, что Ломов разговаривал с кем-то в своем купе, Амалия почувствовала прилив сил. В сущности, разговор с молодым человеком являлся самой легкой частью намеченного ею плана; дальше могли начаться сложности, причем вместо слова «могли» баронесса Корф уверенно ставила «были должны». Но она не видела для себя другого выбора, кроме как сделать все возможное, чтобы эти сложности преодолеть.
Надев темный костюм в английском стиле и скромную шляпку с вуалеткой, Амалия отправилась на Шоссе д’Антэн, где проживали Руперт Хобсон и Джереми Скотт. Баронесса Корф предполагала, что оба джентльмена будут у себя, учитывая характер полученных ими травм, но она вовсе не была уверена, что они согласятся ее принять. Ее не удивило бы, если бы секунданты покойного Уортингтона отказали ей под каким-нибудь благовидным предлогом, и, отдавая свою визитную карточку коренастому шотландцу, слуге Хобсона, она мысленно приготовилась к худшему. Однако через минуту слуга вернулся и объявил, что мистер Хобсон ничего не имеет против разговора, если госпожа баронесса соблаговолит извинить то прискорбное обстоятельство, что он лежит в постели.
Возможно, в другом настроении Амалия не преминула бы съязвить, что она вообще ничего не имеет против мужчин, лежащих в постели; но ведь не для того же она сегодня так придирчиво выбирала одежду и гладко зачесывала волосы, чтобы одной неосторожной фразой разрушить образ правильной, слегка деревянной и довольно-таки чопорной леди. Поэтому она с достоинством ответила слуге, что, разумеется, она извиняет мистера Хобсона и вообще отдает должное широте его натуры, которая позволяет ему в его болезненном состоянии выкроить время для беседы с нею.