– Мы начали говорить о секундантах виконта, – заметила Амалия. – Скажите, какое они произвели на вас впечатление?
– Граф де Ранси – старый джентльмен, весьма достойный человек, – ответил Скотт, с любопытством глядя на собеседницу. – Второй, мсье Форже – из военных, лейтенант 24-го пехотного полка. Он все время порывался командовать, и граф уступил ему эту честь. Граф де Ранси – дальний родственник виконта, а лейтенант был в опере, когда там произошла стычка между виконтом и полковником Уортингтоном. Что, собственно, вы хотите о них узнать, миледи? Никто из них не стрелял в полковника, и свои обязанности секундантов они выполняли на редкость добросовестно.
– Исход дуэли их удивил так же, как и вас?
– Лейтенант был просто ошеломлен, а граф даже проснулся. То есть не проснулся, я неудачно выразился, – поправился Джереми. – По-моему, граф де Ранси не выспался, и когда дуэлянты занимали свои места, он незаметно прислонился спиной к стволу дерева, закрыл глаза и задремал. Выстрел виконта разбудил его, он дернул головой и спросил: «Что, уже все?»
Оказывается, сколько любопытных деталей можно заметить, если находишься неподалеку от основных действующих лиц. Сама Амалия не запомнила ни задремавшего графа, ни его возглас. Правда, справедливости ради надо сказать, что ее внимание было целиком поглощено дуэлянтами.
– Мистер Скотт, скажите: когда вы беседовали с Ломовым, он задавал вам еще какие-нибудь вопросы? Может быть, не только по поводу дуэли, но и… вообще.
– Я тогда себя неважно чувствовал, и наша с ним беседа длилась едва ли десять минут, – ответил молодой человек. – Его заинтересовало только то, что я искал пулю виконта, но не нашел.
– Я надеюсь, – Амалия замялась, – мистер Ломов не позволил себе… э… лишнего во время разговора?
Ей было неприятно думать, что Сергей Васильевич мог применить силовые методы к человеку, который на всю жизнь останется калекой.
– Нет, он был очень вежлив, – ответил Джереми с легкой улыбкой. – Не хватал меня за горло и даже не обещал выкинуть в окно. – Амалия с облегчением выдохнула. – Правда, он на прощание назвал меня младенцем. «И куда вы полезли, младенец», – вот его собственные слова. Должен признаться, миледи, меня это немного задело.
– Я очень признательна вам, мистер Скотт, за то, что вы уделили мне время, – сказала Амалия, поднимаясь с места. – Я надеюсь, что вы поправитесь и что… ну, словом, у вас все будет хорошо.
– Что до меня, миледи, то я очень рад нашему знакомству, – отозвался Джереми. – Не очень-то весело целыми днями лежать вот так, – он глазами указал на свое тело, покрытое одеялом. – Хотя я ни о чем не жалею, нет, ни о чем не жалею.