– Нет, сэр, – ответила Амалия, забавляясь, – я русская. Баронесса Амалия Корф.
И она с интересом стала следить, какой эффект окажет ее имя на собеседника. Глаза у Тревора были светло-серые, шальные, а общее выражение лица Амалия определила про себя как типично ноздревское – смесь нахальства, бьющей через край энергии и уверенности в собственной неотразимости. Впрочем, у него были некоторые основания считать себя неотразимым – даже плохо зарубцевавшийся шрам, шедший через левую часть лба и правую щеку, не смог его изувечить и придал его правильным чертам своеобразный шарм, который, вероятно, покорил немало женских сердец.
Услышав имя своей собеседницы, капитан явно насторожился и собрался, как встревоженный кот. Глаза стали колючими и льдистыми, улыбка застыла на губах. Отвернувшись от Тревора, Амалия обратилась к слуге и спросила по-французски, дома ли господин граф.
– Я сожалею, но он болен и не принимает, – последовал ответ.
– Да он просто боится! – громогласно объявил капитан. – Когда человеку нечего скрывать, ему скрывать нечего! – И, выпалив эту в высшей степени глубокомысленную фразу, он покосился на Амалию с надеждой, что сумел произвести на нее впечатление.
– Что происходит, Оноре?
Голос принадлежал только что появившемуся в прихожей немолодому седовласому господину с бородкой и усами, напоминавшими об императоре Наполеоне III, чье царствование закончилось более четверти века тому назад. Взгляд бесцветных старческих глаз скользнул по лицу баронессы и переместился на капитана, который напыжился и взял под мышку свою трость.
– Господин граф, капитан Уортингтон и баронесса Корф настаивают на том, чтобы видеть вас, – почтительно ответил слуга.
– Хорошо, Оноре, впустите их.
И, не сказав более ни слова, хозяин дома скрылся в дверях гостиной. Амалия собиралась возразить против того, чтобы ее объединяли с капитаном Уортингтоном, и уточнить, что она явилась сюда сама по себе, но тут ей в голову пришла другая мысль.
Глава 11
Старый аристократ
Гостиная, в которой граф де Ранси ждал своих посетителей, не заигрывала с современностью и не пыталась удивить подчеркнутой старомодностью. Добротная мебель, ковры, камин, на стене картина, изображающая девочку с собакой, – ничего кричащего, ничего, в сущности, особенного, но тем не менее ощущалось, что это естественная оправа для человека, не лишенного вкуса и, пожалуй, характера. По некоторым книгам, которые попали в поле зрения Амалии, она заключила, что хозяин дома предпочитает хорошую французскую прозу восемнадцатого века.
Граф де Ранси предложил гостям сесть и объяснил, что из-за не вполне хорошего самочувствия не собирался сегодня никого принимать. Однако он готов войти в положение мсье капитана, который потерял своего брата, и ответить на его вопросы. Что же касается госпожи баронессы…