– Хорошо, допустим, Сергей Васильевич сумел скрыться. Но он до сих пор никак не дал знать о себе, и я не стану скрывать, что это меня тревожит.
– Я думал, у вас может быть некоторое представление о том, где он может прятаться, – уронил Осетров, пристально следя за своей собеседницей. – Сами знаете, как это бывает… друзья, знакомые, какие-то контакты…
Однако Амалия объявила, что ей ничего не известно о том, куда Сергей Васильевич Ломов мог податься в случае опасности. И так как она казалась вполне искренней, Осетрову пришлось этим удовлетвориться.
Глава 14
Ожидания и реальность
– Нарушение общественного порядка, – объявил капитан Уортингтон, важно задрав нос. – Причинение телесных повреждений! Черт побери, сэр, говорю я, на меня напали сзади и стукнули по голове. Почему мои телесные повреждения не считаются? Тут этот лягушатник и говорит…
– Мистер Уортингтон, – не выдержала Амалия, – я буду вам чрезвычайно признательна, если вы прекратите использовать слово «лягушатник» по отношению к жителям страны, в которой вы сейчас находитесь. Это невежливо, некрасиво и… и, в конце концов, характеризует вас как весьма ограниченного человека.
Разговор этот происходил в особняке на улице Риволи, где временно поселилась баронесса Корф. Особняк ей не принадлежал – им владела ее знакомая из семьи Орловых, которая разрешила Амалии оставаться сколько ей будет угодно. В доме имелось минимальное количество слуг – дворецкий, горничная, кухарка, садовник, – которые, по мнению хозяйки, вполне заслуживали доверия. Впрочем, данное обстоятельство вовсе не мешало Амалии принимать свои меры предосторожности, и, к примеру, газеты она всегда ходила покупать сама. Сегодня, как только она нацелилась тщательно изучить отдел объявлений в «Жиль Бласе», горничная доложила о приходе капитана Уортингтона. Едва переступив порог гостиной, капитан словно занял своей особой все пространство. Он кланялся, улыбался, жестикулировал, махал новой тростью (ибо старая погибла при стычке с агентами), умильно косился на Амалию, облизывал губы языком и красочно рассказывал о своих вчерашних злоключениях. Услышав последнюю фразу баронессы, Уортингтон распрямился и недоверчиво поглядел на собеседницу.
– Ограниченный? Я? Миледи, да разве я виноват, что эти… что французы и впрямь едят лягушек? И улиток! – Его аж передернуло от гадливости. – Клянусь, я человек широких взглядов… например, в Индии мне как-то довелось есть павлина, но ведь это птица, в конце концов! А лягушки…
Он продолжал разглагольствовать в том же духе, сотрясая воздух и нанизывая одну чепуху на другую, а Амалия сидела и пыталась понять, отчего буквально несколько секунд назад у нее по позвоночнику словно пробежал холодок. Опасность таилась где-то поблизости, подстерегая ее, и баронесса Корф пристально посмотрела на капитана. Могла ли угроза, которую она только что почувствовала, исходить от него? Или все дело было в шпиках снаружи, которые следили за домом и не выпускали ее из виду, едва она выходила на улицу?