Я опустила руки.
– Хорошо. Пусть будет по-вашему. Буду держать язык за зубами. – Я посмотрела на нее. – Но клянусь вам, если что-нибудь случится с Филиппом или если кто-то попытается обидеть его, я разнесу эту историю по всей Франции, так что она попадет во все газеты, и не успокоюсь, пока ваши Вальми – и Бернар – не получат то, что заслужили.
– С Филиппом ничего не случится.
– Дай бог, чтобы вы были правы. А теперь идите, Берта. Спасибо за то, что пришли.
Она соскользнула с постели.
– А платье? – нерешительно спросила она.
– Оставьте его себе, – сказала я устало. – Оно не понадобится мне там, куда я уеду. Спокойной ночи.
Щелкнул замок двери; я осталась наедине с тенями, сгустившимися в комнате.
Наполни кубок, Фи́лип,
И выпьем по глотку.
Из старой английской поэзии
Только в одном случае можно быть уверенной, что Филипп находится в безопасности, – увести его, чтобы Леон де Вальми не смог до него добраться, спрятать мальчика и ждать, пока кто-нибудь придет нам на помощь.
Нельзя было терять ни минуты. Леон де Вальми хорошо знал, что в половине второго не застанет никого в детской и прилегающих комнатах. Слуги начнут возвращаться с танцев в третьем или четвертом часу. Если он решился что-то предпринять, то это случится очень скоро.
Я снова прошла к кровати и стала сдирать с себя неловкими, негнущимися руками халатик. Мысли вихрем кружились в голове, не поддаваясь никакому контролю. Я не могла мыслить логически и не хотела ни о чем думать; некоторые вещи я просто не могла себе представить. Пока. Но Филиппа надо увести. Это самое главное. Я решила никуда не звонить – меня мог услышать Леон де Вальми, кроме того, Берта могла пойти в кладовую проверить, не нарушу ли я своего обещания, – она так потрясена и напугана, что нельзя предсказать ее реакцию. В Вальми ни от кого нельзя ждать помощи. Миссис Седдон больна, ее муж стар, труслив и довольно недалек. Мы с Бертой могли бы защитить Филиппа, если бы знали, откуда придет опасность, но в этих обстоятельствах… нет, мальчика надо увести в ближайшее безопасное место, а потом как можно скорее отправиться в полицию. Я не считала себя связанной обещанием, которое Берта у меня вырвала, – это был настоящий шантаж. Как женщина, я ставила здравый смысл выше так называемой чести и без малейшего угрызения совести нарушила бы тысячу обещаний, если бы этим могла спасти Филиппа.
Я сбросила на пол халат и уже собиралась надеть платье, когда из коридора донесся слабый шум.
Хотя я ожидала, что услышу этот звук, но сразу не узнала его. Просто тихий шелест, прозвучавший для меня как грозное предупреждение. Я бессознательным движением быстро выключила лампу, и в тот же миг дверь комнаты Филиппа отворилась. Я поняла, что это за шелест.