– Достаточно слез, мадам, – сказала я. – Не терзайте себя больше. С вами ничего не случится. Все уже кончено. Вот, возьмите мой платок… Но вы же замерзли! Не знаю, почему вы сидите здесь, ведь в кабинете топится печка; и не так давно вы болели. Может быть, пойдем в кабинет и попросим Гастона принести туда кофе? Вы можете встать? Давайте я вам помогу…
Она встала медленно, словно застывшая, и я повела ее к двери в кабинет. Она шла послушно, как будто во сне. Остальные пошли за нами. Никто не сказал ни слова. Она все еще всхлипывала, правда гораздо тише, прикрыв рот моим носовым платком. Я усадила ее в кресло возле печки и снова встала на колени на ковер рядом с ней.
Не помню, что я ей говорила, но рыдания замерли, и наконец она тихо откинулась на спинку кресла и посмотрела на меня. Она выглядела изможденной, словно вот-вот потеряет сознание. Вдруг она сказала неясно, невыразительным тоном, как говорят во сне:
– Вы всегда мне нравились, мисс Мартин. Вы понравились мне с первого взгляда.
– Я знаю, – успокаивающим тоном сказала я. – Все хорошо. Мы отвезем вас домой, и…
– Знаете, вас бы никто не упрекнул, если бы что-нибудь случилось. Мы не хотели вам зла. Мы с самого начала не хотели, чтобы вас в чем-то обвинили.
– Ну конечно.
– Леону вы тоже понравились. Он сказал, что вы храбрая. Он употребил именно это слово. Он произнес однажды: «Это храбрый чертенок, и будет очень жаль, если придется с ней покончить».
– И что он хотел этим сказать? – очень тихо спросил Рауль, стоявший за мной.
Мадам де Вальми не обратила на него никакого внимания. Она вела себя так, словно в комнате были только мы двое. Она держала меня за руки, смотрела на меня своими прозрачными глазами и говорила усталым монотонным голосом, словно была не в силах остановиться:
– Он сказал это два дня назад. Конечно, после второго случая с перилами мы должны были уволить вас, понимаете? Он сказал, что вы слишком бдительная и, если что-нибудь случится, станете нас подозревать. Мы были очень довольны, когда вы сами дали нам повод отослать вас. Вы, наверное, думали, что я на вас сержусь, правда?
– Да, мадам.
– А потом мы получили телеграмму. Мы должны были что-то сделать как можно скорее. В селении ходили слухи относительно вас и Рауля: говорили, что вас собираются уволить, но Леон сказал, что, если пойдут слухи о вашей связи с Раулем, это может нам потом пригодиться.
Я услышала, как Рауль переводит дыхание, будто собираясь заговорить. Я быстро сказала, чтобы отвлечь ее:
– Да, мадам, я знаю. Альбертина первая стала распускать слухи, не так ли? Не думайте об этом сейчас.