– Что? – Сердце в молодой груди девушки начинает трепетать.
– Ведь должен же я был как-то объяснить им визит женщины в квартиру, которую до сих пор снимал одинокий мужчина. Я сказал, что ты прилетишь из Сирии и присоединишься ко мне на некоторое время.
– А если не поверят? Если найдется какой-нибудь формалист и попросит показать брачный контракт или другой наш общий документ, удостоверяющий личность?
– Так я ему в морду дам! – взрывается Джон своим обычным непринужденным смехом, и Дарья понимает, что хотела бы это видеть.
– Если ты так говоришь, я спокойна, – шепчет она страстно. – Я буду играть роль арабской жены… Кстати, где ты так хорошо научился говорить по-арабски? Это нелегкий язык, – решает она выяснить хотя бы что-то, что волнует ее в таинственном мужчине.
– Дела с арабами – это моя специальность и большие деньги, – в голосе англичанина слышна искренность. – Когда с ними говоришь на их языке, они счастливы и перестают контролировать кошелек. Мне оплачиваются старания, ломание языка и износ горла. А ты умеешь говорить хоть что-нибудь на своем родном языке? – спрашивает он мимоходом.
– Каком родном? Мой родной язык польский и только польский. Своего биологического отца я вообще не помню. И слава богу! Я ведь тебе говорила!
– Но в арабских странах ты ведь живешь почти всю свою жизнь. Если с тобой заговорит какая-нибудь соседка, то хорошо было бы, чтобы ты могла ответить.
– О, не беспокойся, – обещает Дарья.
Худо-бедно она говорит по-арабски, но просто, как настоящая жительница пустыни.
Развлечение с переодеванием нравится Дарье все больше. Она меньше переживает, чувствует себя увереннее, хотя теперь это уже перестало быть невинной игрой: она входит просто в пасть льва. В кирпичных доходных домах в Саудовской Аравии живет преимущественно местная беднота. Нет никакой охраны, сторожей, ворота всегда открыты, из-за чего коридоры воняют фекалиями, а в воздухе висит дым выкуренной марихуаны. В таких местах, охотнее всего под лестницей на первом этаже, собираются бомжи со всего района. Они сидят или лежат на плитке, едят и спят. Время от времени появляется какой-нибудь убогий, просящий милостыню, без ноги, руки или глаза. Но чаще всего его выбрасывают, потому что такие районы относятся к самым лучшим местам оседлости для местных нищих. Попрошайки же преимущественно приезжие, чаще всего из Йемена или убогой Сирии.
– Имши барра! – орет Джон арабу, замахивается на бездомных рукой и бьет по чему попало.
Дарье становится неприятно.
– Ой-ой! Оставь их в покое. Это несчастные. – Она открывает сумочку, достает кошелек, типично по-арабски вынимает из него, не считая, пачку денег и подает женщине, которая сидит на земле с ребенком на руках. – Купи малышу молока.