– А ты в этом разбираешься!
Дарья в шоке, потому что Джон говорит о готовке и еде с большей нежностью, чем обращаясь к ней.
– А что с запретами? Они тоже не едят свинины?
– По большей части жители Индии являются индуистами и вегетарианцами, а пакистанцы, будучи мусульманами, питаются в соответствии с принципами, прописанными в Коране:
О Вы, кто верует!
Берите в пищу ту благую снедь,
Которой вас Мы наделили,
Будьте Аллаху благодарны,
Коль вы, поистине, Ему предались.
Он запретил вам в пищу только мертвечину,
Кровь и свинину, и всякую живую тварь,
Что с именем других, а не Аллаха
была заколота (для пищи).
Но кто принужден будет к этой пище
Без нечестивости и своевольного непослушанья,
На том греха не будет…
[95]– Эй! Ты цитируешь поэзию!
Дарью это забавляет, и она глупо хохочет, наверное, из-за того, что Джон постоянно подливает ей алкоголь, а еще потому, что ничего не ела. У нее шумит в голове, а язык начинает заплетаться.
– Это священный Коран, а не какая-то там поэзия! Это слово Божье! – Любовник хмурится, словно девушка совершила святотатство.
В этот момент в двери появляется невысокий худой и смуглый мужчина с арабскими чертами лица.
– Официант! Принесите тикку масала и дхал, – машет ему Дарья рукой, желая обратить на себя внимание, хотя в помещении больше никого нет. – И как можно быстрее, потому что я сейчас упаду под этот низкий столик и начну лаять.
Она глупо шутит, смеясь при этом до слез, на что мужчина только таращит большие черные глаза.
– Что она делает? – подходя к Джону, спрашивает он осуждающе. – Для чего тебе эта деваха, гм?
– Моэ?!
Дарья наконец узнает своего пакистанского шефа из Англии.
– А ты что здесь делаешь? Ты тоже хочешь что-нибудь съесть? Но в этой забегаловке все пересрут, говорю тебе! – Она не следит за словами, бормоча проклятия, за чем оба мужчины следят с отвращением. – Сколько буду жить, в такую рыгаловку не зайду.
– Привет, молодая госпожа!
Пакистанец не пожимает протянутую ему ладонь, а прикладывает руки к груди и наклоняет голову. Дарья никогда за ним не замечала такого поведения. Напротив, он всегда тискал работниц и охотнее всего светлокожих блондинок из-за восточной границы.
– Привет! Это твоя пивнушка? Не слишком она тебе удалась по сравнению с теми, которые принадлежат тебе в Европе!
– Пивнушка?
Мухамад смотрит с удивлением на Джона, а тот только улыбается уголками губ, но Дарья ничего не замечает.
– Ты пьешь алкоголь, брат? – шепотом спрашивает пакистанец, хотя они могли бы запросто кричать у девушки над ухом, потому что сейчас она мало что понимает.