За Подольском Трояновский увидел на шоссе две сгорбленные фигуры в снегу: Темин и Гурарий! Оказывается, в пути что-то случилось с мотором и пилот совершил недалеко от шоссе вынужденную посадку; оба фоторепортера теперь "голосуют". Запихнули их в машину, и вечером Трояновский и Темин появились в редакции.
И вот в газете корреспонденция Трояновского "В Калуге". На второй полосе - снимки Темина: пожарища, нескончаемая вереница орудий, машин и другой техники, брошенной противником. Были у Темина и другие фотографии, но они не вмещались в номер. Об одной из них, пожалуй, стоит рассказать.
Центральная площадь Калуги. Огромное, не менее чем в двести крестов немецкое кладбище. А рядом - громадная, разукрашенная елка: немцы готовились справлять в Калуге новый год. Наши спецкоры остановились возле нее. Темин сделал снимок, сказав своему коллеге: "Мировой кадр!" Как раз в это время подошли наши бойцы, увидели елку:
- Вот гады! Что задумали... На нашей земле!.. На нашей крови!..
Все крепкие слова русского языка во всех падежах были сказаны в адрес гитлеровцев. Можно было понять наших бойцов. Только что они похоронили своих товарищей, сложивших головы в боях за Калугу, только что видели трупы замученных, истерзанных и расстрелянных калужан... Темин, которому были созвучны настроения воинов, сразу же дал команду:
- Свалить ее!
Приказ выполнили мигом. Темин снял и сваленную елку. Он показал мне снимки и рассказал, как было дело. Я заподозрил, что он скомандовал свалить елку, движимый не только гневом против захватчиков, но и желая сделать "мировой кадр", и сказал ему:
- Правильно сделали, что свалили елку. Но печатать не будем...
* * *
В номере статья Ванды Василевской. Вообще-то она была корреспондентом "Известий", но иногда писала и нам.
И сейчас перед моими глазами встает стройная фигура полкового комиссара с четырьмя шпалами на петлицах гимнастерки, в галифе и сапогах. С гордостью она носила эти "шпалы", а затем и полковничьи погоны и долго не расставалась с ними. В пятидесятые годы в Киеве я побывал в доме Ванды Василевской и Александра Корнейчука. Меня встретила писательница в обычной женской одежде - костюме строгого покроя, который все же ей больше шел, чем военное обмундирование.
Но когда я вскользь сказал об этом, она отрицательно покачала головой:
- То ни с чем не сравнить...
Да, память тех дней неистребима. Говорили мы о всяких литературных делах, но разговор все время возвращался к войне.
Статья Ванды Василевской в сегодняшнем номере газеты называется "Ненависть". Казалось бы, тема не для новогоднего номера. Мы привыкли, что в такой день полосы газеты заполнялись статьями, очерками, рассказами, стихами о добре, любви, торжестве созидания, планах на будущее. А сегодня это жестокое слово - ненависть! Но без него в те военные дни - и в будни, и в праздники - не прожить ни минуты.